Он беспокойно поворочался и встал – высокая, грозная фигура почти целиком заполнила маленькую камеру. – Без сомнения, будет суд. Эх, знать бы, как скоро он состоится и когда их собираются…
– Когда их повесят? – Саймон тоже поднялся. – Джастин, мы не можем допустить, чтобы это случилось! Мало того, что они убили Элизу, – воскликнул он яростно, – так теперь еще погубят и госпожу Кэди?! Вот дьявол, жалко меня там не было, когда появился ее кузен. Уж я бы… – Тут он осекся.
Джастин резко обернулся к нему. На какой-то миг взгляды их встретились. Затем Джастин негромко сказал:
– Ну и что бы ты сделал, Саймон? Подрался бы со всей этой толпой, что собралась в доме? Освободил бы ее? – Он покачал головой. – Неужели ты не понимаешь – я и сам с удовольствием бы так поступил. Мне хотелось разорвать на части Джонатана Кэди, перебить всю эту толпу злобных идиотов! Но, к счастью, здравый смысл одержал верх. Я понял: единственный реальный шанс спасти Белинду в том, чтобы выждать, разыгрывая святую простоту, твердить, будто я понятия не имел, что ее разыскивают за колдовские проделки в Сейлеме. Если бы я попробовал применить силу и потерпел неудачу, то положение было бы еще хуже, чем сейчас. При нынешней ситуации, – он задумчиво прищурился, – мы либо убедим их, что не причастны к укрывательству беглой преступницы, и тем самым добьемся своего освобождения, либо… нам удастся бежать.
– Бежать? – Саймон мрачно оглядел толстенные тюремные стены, массивную дверную решетку. – И как, позволь спросить, ты собираешься это сделать?
Глаза Джастина засверкали.
– Пока не знаю, – пробормотал он. – Но поверь мне, Саймон, я что-нибудь придумаю – даже если для этого мне придется голыми руками согнуть прутья решетки!
Саймон горько усмехнулся:
– Я не сомневаюсь в тебе, Джастин. Я видел, на что ты способен. И конечно, мы как-нибудь сбежим от этих чертовых пуритан. Вот только не опоздать бы. Ты ведь знаешь – на карту поставлена жизнь бедной девушки.
– Да.
Джастин отвернулся и подошел к окну, не обращая внимания на все еще спавших трех других узников. Их арестовали за различные проступки – пьянство, воровство и праздность. Джастин выглянул в окно: солнце заливало золотистым светом пробуждающийся город. На душе у него скребли кошки. Страх переполнял его, не за себя – мало что могло испугать Серого Рыцаря, – но за Белинду. Он все не мог забыть тот последний взгляд, который Белинда бросила на него в ночь, когда ее выволокли из его дома. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не броситься на ее защиту прямо там, на месте, и все-таки он сумел обуздать свой неистовый порыв и сохранить внешнее безразличие. Он мигом сообразил, насколько важно убедить власти, что он знать не знал о побеге Белинды из Сейлема и о том, что ее разыскивают.
Его история была такова. Они случайно повстречались в Бостоне, возобновили свое мимолетное знакомство, Белинда сказала, что покинула деревню Сейлем, и предложила наняться к его будущей супруге в качестве компаньонки и служанки. Она якобы явилась в особняк на Оливер-стрит в день приезда Гвендолин, познакомилась с ней и тотчас же была принята на службу. Вот почему девушка оказалась в доме и захотела присоединиться к гостям. Все это время он стоял на том, что Белинда лгала ему и он понятия не имел об истинном положении вещей.
После дня дотошных расспросов его история не изменилась ни на полслова. Всегда умевший хладнокровно противостоять нажиму, он не поддавался на попытки смутить или запутать его. Саймон, арестованный в ту же ночь, подтвердил его рассказ. Гвендолин, похоже, тоже пока держалась. Ее не арестовали. Схватили лишь его самого и слуг-мужчин. По иронии судьбы их отправили в ту самую бостонскую тюрьму, где ночевала Белинда, хотя и в другое крыло, так что она даже не узнала об их аресте. Гвендолин же допросили на следующий день на Оливер-стрит, и, кажется, она в точности повторила то, что он шептал ей на ухо, пока уводили Белинду.
Итак, пока все было в порядке. Джастин знал: освобождение его самого и слуг – лишь вопрос времени. И все-таки напряжение не покидало его. Одна мысль о том, что Белинда оказалась во власти Джонатана Кэди, сводила его с ума. Что эти мракобесы там с ней делают? Если ее обидели… Его могучая рука стиснула прутья оконной решетки так, что побелели пальцы. Он выругался, и его голос резко прозвучал в утренней тишине. «Если ее обидели». Конечно, обидели. Но не только Кэди и суеверные обитатели деревни Сейлем. Нет, страдания Белинды гораздо глубже, чем те, которые способна причинить физическая боль. Обиду ей нанес не кто иной, как он сам.
Джастин застонал. Почему, ну почему он вел себя как последний мерзавец? Вместо того чтобы выложить ей всю правду о Гвендолин, объяснить, что он не собирается жениться на этой корыстной ледышке, он сознательно внушил Белинде, что она ничего для него не значит. Он сделал это в гневе, намереваясь преподать Белинде урок, когда она засомневалась в нем, но эта жестокая затея завела его в тупик.
Гнев бурлил в нем – гнев, всецело обращенный на самого себя. Гвендолин перестала что-либо значить для него в ту самую ночь, когда он первый раз предался любви с Белиндой, – в ту непроглядную, ветреную ночь, когда они лежали возле очага в доме ее кузена. Именно тогда он понял, что отныне сердце его без остатка, на веки вечные принадлежит этой пылкой, обворожительной гордячке с огненными волосами. Она избавила его от наваждения, изводившего его душу долгие десять лет, она заставила Джастина осознать: то, что он испытывал к Гвендолин все эти годы, не любовь, а желание самоутвердиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100