Если мы смогли стать семьей — замечательной, счастливой, единой, — значит, в жизни такое возможно.
— Но у нас другое. — В горле Моры застрял комок. — Куинн ясно дал мне понять, что уедет сразу же, как только устроит меня на ранчо. Этот брак просто ради того, чтобы ребенок получил имя и дом, где жить. Но это даже к лучшему, — торопливо добавила она, не желая, чтобы Эмма поняла, как она несчастна, а именно такой себя сейчас Мора и чувствовала. — Это я придумала. Я… не хотела бы жить с человеком, который чувствовал бы себя как в капкане или в петле, будто его привязали и не дают убежать. Если бы… мы любили друг друга, все было бы по-другому.
— Да, это верно, — вздохнула Эмма. — Пока все именно так, как ты говоришь. Но со временем… Должна тебе сказать, никогда не знаешь заранее, что может произойти в отношениях между двумя людьми, — продолжала Эмма, — особенно между мужчиной и женщиной.
На секунду Мора испытала прилив надежды, нелепой, смешной надежды. Потом вспомнила слова Куинна, его мрачный взгляд. «Я устрою тебя на ранчо, найму работников, а потом уеду».
Мора покачала головой:
— Нет. Куинн не такой… — Она вздохнула. — Любви между нами не бывать, — спокойно закончила она.
В комнате повисла тишина.
— Мора, если ты вдруг передумаешь выходить замуж, можешь остаться у нас с Такером, пока не решишь, что делать дальше. Не выходи за Лесситера, если считаешь, что соглашение между вами невыполнимо или если ты просто не готова к такому шагу.
Мора с благодарностью смотрела на свою новую знакомую. Эмма казалась очень искренней. Без сомнения, она говорила то, что думала. Мора почувствовала себя так, словно с ее плеч свалился тяжелый груз.
У нее есть выбор.
Но она знала, что намерена делать. Минутное замешательство прошло. Она должна заключить эту сделку, потому что так будет лучше для ребенка. Она ничего не станет менять. Если бы только…
Что? — горько спросила она себя. Если бы только Куинн Лесситер не был наемным убийцей, бродягой без роду и племени?
Если бы только он захотел попытаться создать настоящий дом для нее и ребенка, нашли бы они способ быть вместе, отыскать тонкую ниточку любви, которая бы их связала?
Но о чем это она? И так все совершенно ясно. Она сама прекрасно все знает.
Он не хочет никакой любви. Не хочет ни дома, ни семьи. И никогда не захочет.
И чем скорее она это поймет и перестанет попусту тратить время на свои идиотские мечты, тем лучше.
— Все в порядке, — услышала Мора собственный голос, прозвучавший словно издалека — таким он был спокойным, таким уверенным. — Я выйду за него, — тихо сказала она.
— Мора, ты все обдумала?
Мора открыла картонку, зашелестев бумагой, и вынула голубое платье. Оно проплыло на кроватью небесным облаком и опустилось на постель.
— Да, все. Я хочу, чтобы мой ребенок носил его имя.
Она была полна решимости, которая отразилась в ее глазах, обращенных к другой женщине. Никогда в жизни не забыть ей доброту Эммы Гарретсон. Так же как никогда не забыть и свой долг перед ребенком.
— Пожалуйста. — Мора коснулась руки Эммы и крепко ее сжала. — Пора! Ты мне поможешь?
Глава 11
На весь свадебный обряд ушло меньше времени, чем на то, чтобы Мора нарядилась в свое прелестное новое платье.
Священник пробормотал несколько слов о святости супружества и силе любви, прозвучали слова молитвы, а потом Мора Джейн Рид взяла в законные мужья Куинна Лесситера, а Куинн Лесситер взял ее в законные жены. В болезни и в здравии, в радости и горести, до тех пор, пока не придет их смертный час, отныне они неразлучны, объявил святой отец.
Супруги Гарретсон были единственными свидетелями события. Они оставили Тори в салуне «У Джесса» на попечении двух дедушек. Эмма даже отдала Море к новому платью свои миленькие опаловые сережки, поскольку у той из собственных драгоценностей была только роза из слоновой кости, оставшаяся ей от родной матери. Она взяла с собой эмалевую шкатулку, подаренную Ма Дункан, но, кроме розы, внутри не было никаких украшений, только шпильки да пуговицы. Ма Дункан похоронили с теми украшениями, которые на ней были, и когда Мора объяснила это Эмме, та тотчас сняла свои серьги и настояла на том, чтобы Мора приняла их как подарок на свадьбу.
Потом хватились кольца. Когда подошел черед этой части церемонии, Куинн Лесситер похолодел.
Он повернулся к Такеру Гарретсону. У него было лицо человека, который оказался один на один с врагом, а у него нет револьвера или шести патронов к нему.
Но благослови Господь Такера. Тот вынул сигару из кармана, незаметно стащил с нее бумажную бандероль и протянул Куинну не моргнув глазом.
Рука Моры дрожала, когда Куинн взял ее тонкие пальцы в свои и принялся надевать бумажное колечко. Не важно, что это была обыкновенная бумага, — для нее, для ее колотившегося сердца это было кольцо с изумрудом. Куинн протиснул его поверх сустава и посадил на место.
Потом священник сказал Куинну, что он может поцеловать невесту.
Мора подставила ему губы и закрыла глаза. Но поцеловал он ее мимоходом, как первую встречную. Когда она открыла глаза, лицо Куинна было мрачным и угрюмым.
Последняя из всех глупых надежд Моры рассеялась.
Ее брак — только видимость, поэтому ей лучше не забывать об этом ни на минуту. Вот Куинн Лесситер хорошо об этом помнит. Она ожидала слишком многого от нынешнего события, несмотря ни на что.
«Перестань быть идиоткой!» — приказала она себе после свадебного ужина в гостинице. Их единственными гостями были Эмма и Такер.
Гарретсоны отправили свою дочку домой со стариками и изо всех сил старались, чтобы ужин походил на праздник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101