Глубокая, напряженная, она воцарилась в оцепенелости холодной ночи.
Потом незнакомец поднял руку и погладил ее по щеке.
— Прости за это, ангел.
Она с трудом сглотнула.
— Меня зовут Мора, — прошептала она.
— Прекрасное имя!
Он прикоснулся к ее волосам, потом намотал на палец темно-рыжий завиток.
«Мора Рид, тебе лучше убраться отсюда подобру-поздорову, — сказала она себе, пытаясь побороть поднявшееся в ней смятение. — Прежде, чем этот охотник на людей вздумает…»
Но когда она попыталась отстраниться, он еще крепче прижал ее к себе.
— Не уходи!
Она напряглась.
— Побудь со мной, Мора.
— Зачем? — Ее голос сорвался; казалось, это не она спросила, а прокаркала ворона.
Он улыбнулся. Неспешная полупьяная улыбка преобразила его суровое лицо, смягчила черты, оно стало теплым и добрым, и сердце Моры затрепыхалось, как пойманная птица.
— Зачем? — повторил он, выпуская ее волосы. Его рука скользнула и обхватила ее затылок опытным непринужденным движением. — Милая, а почему бы нет?
Она могла придумать сотню причин, почему нет, но выпалила то, что первым пришло на ум:
— У меня… много работы. По хозяйству. Надо прибраться на кухне.
— Не слишком веселое занятие.
— Жизнь, — пробормотала Мора, повторяя следом за Ма Дункан фразу, которую та произносила бессчетное число раз, — не слишком-то предназначена для веселья.
Рука, обхватившая ее талию, внезапно напряглась.
— Кто это сказал?
Она смотрела на него, а ее сердце громко стучало, как несущийся вперед скакун. Он ее смущал. Он тревожил ее. Он действовал на нее так, как никто и никогда в жизни.
Господи, да почему она все еще не ушла? Почему стоит тут? Если она не уберется отсюда, да поскорее, то он может расценить это по-своему и ее ждут большие неприятности…
— Прошу прощения, я уверена, что вы хотите спать…
— Ты совершенно права.
Щеки девушки вспыхнули, а он усмехнулся и еще крепче прижал ее к себе.
— Черт, Мора, ты становишься еще милее, когда краснеешь.
— Я вовсе не краснею… И я вам не милая. — Она вспыхнула еще пуще, чувствуя, как огонь опаляет ей щеки. — Я думаю, вам лучше отпустить меня.
— Не милая? — Его глаза мерцали, он не отрываясь смотрел на нее, и она увидела вспышку удивления в их глубине.
В охватившей ее панике Мора заметила, что вместо того чтобы дать ей уйти, он еще теснее прижал ее к себе, так близко, как никогда не прижимал ее ни один мужчина… Потрясенная собственными чувствами, она затаила дыхание. Ей стало жарко, она уже не ощущала резкого холода ночи. Мора была как в огне.
— Да, конечно, ты хорошенькая. — Голос у него был низкий, и он резко прозвучал в полумраке комнаты. — Разве тебе никто никогда об этом не говорил?
— Однажды Ма Дункан сказала мне об этом. Она сказала… О, не важно! Позвольте мне уйти.
Секунду оба молчали. Он уставился на нее, и, казалось, этот взгляд пригвоздил ее к месту.
— Ты и вправду хочешь уйти?
«Скажи „да“. Беги сейчас же, закройся у себя в комнате и не выходи оттуда до рассвета».
Но видит Бог, какая-то часть ее хотела остаться. Остаться, чтобы он продолжал обнимать ее так, продолжал говорить так. Остаться с этим потрясающе опасным мужчиной, этим напористым незнакомцем, который слишком красив, чтобы описать его словами.
«Беги! — вопил ее внутренний голос. — Беги немедленно, иначе будет слишком поздно».
— Мора, — сказал он тихо, и его глаза неотрывно сверлили ее. — Разве ты не останешься и не составишь мне компанию?
— Это невозможно. — Она дрожала, а ветер грохотал, сотрясая окна; холод ворвался в щели и прошелся по половицам.
— Ночь будет морозной. Мужчине в такую ночь нужна небольшая компания. Женщине тоже.
— Не такой женщине, как я.
— Ты уверена?
— Совершенно уверена. — Но, глядя в его сверкающие серебристо-серые глаза, она не была уверена ни в чем. Кровь шумела у нее в ушах. Он думает, разумеется, что она из тех женщин, что остаются в номерах, а если говорят «нет», то просто заигрывают с незнакомцем. Может быть, он даже подумал, что она ляжет с ним в постель и позволит ему заниматься с ней любовью! Она должна уносить ноги как можно скорее! Почему она стоит так долго с этим мужчиной, который и опасен, и смел, и больно уж хорош собой?
Может быть, потому, что большинство девочек, с которыми она когда-то ходила в школу, уже замужем, у них есть семья, дети. А за ней никогда никто не ухаживал, никто никогда даже не держал ее за руку, не говоря уже о том, чтобы поцеловать.
Может быть, ею двигало любопытство, одиночество и холод? И потому, что ничего удивительного, или замечательного, или хотя бы чуточку романтического никогда с ней не случалось — до сегодняшнего вечера, когда этот незнакомец распахнул дверь гостиницы и разбудил в ней женщину?
Ветер завывал за окном так дико, что от этого смертельного воя в комнате казалось еще холоднее. Он свистел в щелях ставней, пробирая до костей, и Мора дрожала с головы до ног.
— Я разведу огонь, — сказал он грубо, уткнувшись ртом ей в волосы. — Ты согреешься. Тебе будет тепло. И, — добавил он с коротким смешком, — я обещаю не кусаться.
Тепло! Она так хотела тепла! И чтобы ее обнимали крепко, как сейчас.
— Думаю, ничего, если я останусь ненадолго. — Мора глубоко вздохнула, а он втянул ее в комнату. — Но если вы будете кусаться, — сказала она ему с робкой улыбкой, — я сразу же уйду.
— Договорились, — сказал он улыбаясь, потом пинком закрыл дверь и бросил свою скатку на пол; следом полетел его шейный платок. — Поверь, дорогая, я кроток, как ягненок. Ты в полной безопасности.
Но Мора никогда еще не чувствовала себя в такой опасности, как сейчас. Он выглядел огромным и сильным в плотной фланелевой рубашке, в темных штанах и ботинках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101