Все будет так просто – Коул Роудон уже не помешает ей, как не помешают Кэш Хоган и его дружки. В ее памяти вновь возникла та страшная картина, и она на мгновение зажмурилась. Мысль о том, что пуля может сделать то же самое с Коулом Роудоном, вызвала у нее отвращение.
Открыв глаза, Джулиана обнаружила, что он находится всего в футе от дула «кольта». Он стоял спокойно, даже не пытаясь вырвать у нее оружие, а лишь смотрел с вызовом и ухмылялся.
«Кольт» был нацелен ему в грудь, но ее руки сильно дрожали, и Джулиана опасалась, что вместо сердца попадет ему в плечо, шею или в живот. Какая разница, подумала она. Все равно это остановит его. И она сможет убежать.
«Стреляй!»– приказала она себе.
Джулиана набрала в грудь побольше воздуха и начала жать на спусковой крючок, но что-то внутри ее останавливало палец. Рука отказывалась повиноваться ее воле.
– Нет! – яростно закричала девушка, когда Коул Роудон выдернул «кольт» из ее безжизненной руки и швырнул на землю.
Побледнев, Джулиана попятилась. Она споткнулась о валун и бессильно опустилась на него.
– Прежде чем целиться в кого-то, подготовь оружие, – сказал Роудон. – И убедись, что оно снято с предохранителя и заряжено.
Наконец Джулиана заметила, что он весело улыбается.
– За-заряжено?
– Пулями. – Коул усмехнулся.
До Джулианы не сразу дошел смысл его слов. Догадавшись о причине его веселья, она застыла как вкопанная.
– Ты хочешь сказать… – непослушными губами выговорила она.
– Я был уверен, что ты не отважишься на это, но для верности разрядил оба «кольта» еще до того, как ты проснулась. Боюсь, все пули у меня, мисс Монтгомери.
Джулиана не знала, откуда у нее взялись силы, чтобы наброситься на него, да так стремительно, будто она сама была пулей. Молотя его кулаками по груди и лицу, она закричала:
– Жаль, что я не убила тебя! Жалкий, презренный тип! Ты не достоин жить!
Ее ногти готовы были впиться ему в глаза.
– Вполне возможно. – Коул поймал руки девушки и прижал их к бокам. – Зато я выяснил то, что хотел. Ты не убийца.
– Очень жаль! Господи, какая жалость, что я не прикончила тебя! – Ее глаза пылали огнем. Роудон почувствовал, что тонет в их прекрасной зеленой глубине.
– Когда мы доберемся до Платтсвилла, я замолвлю за тебя словечко перед шерифом Риверсом. Возможно, он поселит тебя в уютной одиночке.
– Одиночке? – Джулиана ошеломленно уставилась на него.
– Ага. Мне кажется, нам пора сказать друг другу «прощай». Чем быстрее, тем лучше, верно? Я намерен передать тебя Риверсу. Он и доставит тебя на суд в Денвер. Но пока он будет готовиться к путешествию, тебе придется некоторое время провести в тюрьме Платтсвилла.
В тюрьме. Она окажется в тюрьме. Уже сегодня?
– Все лучше, чем твое общество! – сдавленным голосом произнесла Джулиана.
Она была в шоке, но старалась скрыть это. Мысль о тюрьме ужасала ее. Но сидеть в камере лучше, чем быть пленницей человека, у которого то и дело меняется настроение и который любит жестокие шутки. Неожиданно ей захотелось плакать.
Он оставил «кольты» специально для того, чтобы испытать ее – или помучить призраком свободы, а сам знал, что все ее попытки будут бесполезны и что победа останется за ним.
Ненависть, как ураган, бушевала в Джулиане. Она ненавидела Роудона не менее сильно, чем Джона Брина. Хорошо бы увидеть их обоих мертвыми, с тоской подумала она. И чем больше их тела будут изуродованы, тем лучше.
Какая ирония: на бескрайних просторах Аризоны у нее свободы меньше, чем в пуританском Сент-Луисе. Сегодняшнюю ночь она проведет не под открытым небом, среди величественных гор, а в грязной тюрьме заштатного городишка.
Джулиана поняла, что не может сдержать слезы, и опустила голову.
– Мы и так потеряли много времени, – донесся до нее голос Роудона. – Поехали.
Зарядив «кольты», он опять занялся сборами.
Джулиана, напуганная тем, что ей предстоит, двигалась медленно, будто в трансе. Единственное, чему можно было порадоваться, это то, что сегодня вечером она расстанется с Коулом Роудоном.
Но почему-то подобная перспектива только усиливала дурные предчувствия и углубляла тоску.
За годы одиночества и недоверия ко всем людям Коул научился мастерски скрывать свои мысли, подавлять чувства и держать их под жестким контролем. Он прекрасно понимал, что без этого он не выжил бы в приюте. Однажды он ослабил бдительность, доверившись Джессу Берроузу и Лайзе Уайт, и едва не поплатился за это жизнью. Зато твердо усвоил урок. И вот сейчас он борется со своими чувствами к Джулиане Монтгомери. Эта женщина взрывоопасна, как динамит. Проблема в том, что он хочет ее. С самого начала она лишила его душевного спокойствия. На него действовали и ее красота, и отвага, и неукротимость духа, и непредсказуемость. Но когда он прикоснулся к ней, поцеловал и заключил в объятия, произошло нечто, что завело его в тупик. Он не знал, что именно, да и не хотел знать. Единственное, что он должен сделать, размышлял Коул, напоив лошадей и уничтожив все следы от лагеря, это вернуть себе душевное равновесие и сохранять спокойствие и ясность мысли. Даже тогда, когда он думает о Джулиане Монтгомери. Только при этом условии он сможет разобраться в ее истории.
Была в этом деле какая-то неувязка. Ни с одним пленником он не нарушил своего правила: не обсуждать степень их вины, не обращать внимания на их уверения в невиновности. Но что касается Джулианы, то ему было чрезвычайно интересно выяснить, что же произошло между ней и Джоном Брином. Либо она ловкая мошенница, лгунья и воровка, либо она… кто? Своего рода жертва.
Коул не поверил в то, что она говорила о Джоне Брине, однако он не мог сбрасывать со счетов ее слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104