Мальчики извинились, подобрали тарелки и чисто их вытерли.
– Мадам, вы что-то говорили о десерте?
– Яблочный пирог.
– Так почему не предлагаете? Пит не хочет. Он уже переел.
Изабель разрезала пирог на десять тонких ломтиков. Джейк решил попросить, чтобы в следующий раз она испекла два пирога: это оскорбление – предлагать мужчине кусочек на один зуб.
Когда девушка подала ему пирог, Джейк понял, что она в ярости, но в этот момент его больше беспокоил Мэтт. Когда началась драка, мальчик не двинулся с места, но был недоволен, когда Джейк поднял Вилла к себе в седло. Казалось, он так же был недоволен, когда Вилл сел рядом с Джейком. Это оказалось совершенно обратным тому, чего ждал Джейк. Он не понимал, что творится в голове у этого парня, но был уверен – там чертовски неладно.
Изабель вообще не хотела пирога, была слишком сердита на Джейка, чтобы есть. У этого человека нет сердца. Они же еще мальчики, едва достают ему до пояса, а он обращается с ними так же жестко, как со взрослыми. Неужели не понимает, как глубоко может травмировать этих детей?
Как он мог вырасти и не научиться делиться? И как смел назвать это воровством? Питу, конечно, не следовало брать слишком много джема, но он просто ревнует к Джейку.
Этого Изабель не понимала. Вилл всегда держался рядом с братом. Пит обычно неразлучен с Шоном. А сейчас они сражаются за внимание Джейка.
Такое положение, конечно, продлится недолго, особенно после того, как он обошелся с ними сегодня. И она намерена поговорить с мистером Максвеллом, как только сможет застать его одного.
Изабель выждала, когда Джейк направился к коралю, чтобы оседлать свою лошадь, и последовала за ним.
– Мистер Максвелл.
Он не ответил и не обернулся.
– Мистер Максвелл, я хочу поговорить с вами. Никакого ответа. Изабель догнала его возле кораля и встала прямо перед ним.
– Вы не слышали, что я обращаюсь к вам?
– Ой, – Джейк изобразил невинность. – Я думал, вы зовете какого-то мистера Максвелла. Меня ведь зовут Джейк.
– Я не одобряю неофициального обращения.
– Но не всегда можете устанавливать правила. Это мое ранчо.
– Я хорошо это знаю, но не хочу подавать мальчикам дурной пример.
– Полагаю, они знают о дурных примерах гораздо больше, чем вы.
– В том-то и дело. Они знают все о том, что дурно, и ничего о том, что хорошо.
– Хорошо, когда человек сам решает, как его зовут. Зовите меня Джейк, или я не буду отвечать. Согласны вы или нет, будет так.
У Изабель было сильное желание повернуться и гордо удалиться, но она чувствовала – на него этот жест не произведет впечатления.
– Хорошо, я буду называть вас по имени, когда мы одни, но не при мальчиках.
– Значит ли это, что мы часто будем одни?
Она понимала, Джейк старается рассердить ее, но у Изабель было удивительно странное чувство, что быть радом с ним наедине оказалось бы не так плохо, как она сначала воображала. Здравый смысл снова исчезал. Джейк – прямая противоположность всему, что она ценила в мужчине.
– Я хотела поговорить с вами о вашем обращении с Виллом и Питом, поэтому мы одни.
– А я решил, что это из-за моей скромной персоны.
– Мистер Максвелл, вы…
– Как меня зовут?
– Джейк, – Изабель не знала, почему так трудно произнести это имя. – Не понимаю, как вы можете переходить от поддразнивания к жестокости и снова к поддразниванию. Это противно человеческой природе.
– Когда я был жесток?
У Джейка был такой вид, будто он совершенно не понимает, о чем речь.
– Когда не разрешили Питу получить десерт. Когда назвали мальчиков проклятым дурачьем.
– Вы хотите, чтобы я похвалил их, когда меня всего вымазали джемом?
Изабель заметила, что выражение его лица стало привычно грубым.
– Нет, но не нужно было лишать Пита пирога, когда все остальные его получили.
– Все остальные не пытались стянуть джем у Вилла.
– Он не крап.
– Как вы называете ситуацию, когда берут то, что принадлежит другому?
– Он просто пытался взять больше, чем его доля.
– То есть пытался взять то, что ему не принадлежит. Обычно это называется воровством.
– Мистер Максвелл… Джейк… Это всего-навсего джем, а не корова или деньги.
– О, значит, можно брать что-то чужое, если оно не много стоит. Он может взять мои ботинки, но не должен брать мою лошадь.
– Не будьте смешным. Вам самому нужны ваши ботинки.
– О'кей, он может взять мое нижнее белье, если не возьмет мою шляпу.
Изабель почувствовала, что покраснела.
– Буду надеяться, вы сочтете необходимым и нижнее белье.
– Только не в такую жару. Как раз сегодня утром я колебался, надеть ли его.
Изабель решила, что разговор принимает направление, заставляющее ее чувствовать себя неловко.
– Мы говорим о принципе.
– Совершенно верно. Когда берешь что-то, тебе не принадлежащее, неважно, какую мелочь, – это воровство.
– Считаю, спорить с вами не имеет смысла.
– Мадам, это не имеет ничего общего со смыслом. Я видел, как людей убивали только за то, как они ходят или смотрят на вас. Это придает ложке джема на чужой тарелке большое значение.
– Вы были слишком резки, – Изабель решила больше не пытаться убедить его. – Пит – еще маленький ребенок.
– А что, по-вашему, нужно было сделать?
– Поговорить с ним, объяснить, что нельзя брать больше, чем его доля, это вызывает дурные чувства.
– Мадам, где вы росли? Вопрос сбил Изабель с толку.
– В Саванне.
– Приходилось ли вам спать на земле, ходить по нужде в кусты и бояться, что ночью индейцы снимут ваш скальп?
– Нет, но…
– Значит, такая умная женщина, как вы, должна понять – здесь другие правила игры.
Изабель понимала – он вовсе не считает ее умной.
– Правила вежливости и приличия должны быть везде одинаковы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93