В трудную минуту Расс настоял на том, чтобы она поехала к нему на ранчо. Вот и сейчас, узнав, что она в опасности, бросился ей на выручку. Не значило ли это, что он питает к ней какие-то чувства?
– Я все поняла, ты поехал встречать нас с Черепашкой, – сказала Танзи. – Потому и появился так быстро.
– Я боялся за вас. В горах небезопасно.
– Почему ты беспокоишься обо мне?
– Странный вопрос.
– И все-таки?
– Я бы волновался, будь на твоем месте любая женщина.
– Ты говорил, что мужчины на Западе относятся с большим уважением ко всем порядочным женщинам.
– Стокер – исключение. От него можно ожидать чего угодно.
– Но ведь я только повариха и домохозяйка. Ты можешь в любое время нанять другую женщину.
– Я не хочу другую. И парни тоже, – возразил Расс, глядя прямо перед собой.
– Что же во мне такого особенного?
Расс промолчал.
– Существует много женщин, которые могут готовить еду и следить за порядком в доме. Да и мужчин тоже.
– Мне не нужны никакие мужчины на ранчо, кроме моих друзей. Все они бывшие преступники, за исключением Уэльта. А посторонний будет чувствовать свое превосходство над ними, поскольку в тюрьме не сидел.
– Но ведь с Черепашкой проблем не возникло.
– Наверное, потому, что каждый из нас видит в Черепашке самого себя и хочет уберечь его от несчастий. Черепашка похож на щенка, резвого и веселого. Готов лизать руки каждому, кто уделит ему хоть немного внимания.
– А что чувствуешь ты, когда тебе уделяют немного внимания? – спросила Танзи и тут же пожалела об этом. Расс ничего не ответил на это, лишь помрачнел.
– Мой отец бросил мать еще до моего рождения. Человек, которого все называли моим отцом, не обращал на меня никакого внимания. Ему было все равно, есть я или нет. От меня он хотел одного – чтобы я не путался у него под ногами. Моя мать не любила своих детей. Ее интересовали только наряды и развлечения. Я рос в одиночестве.
– Думаешь, я как Черепашка? Меня нужно спасать? – тихо спросила Танзи.
Расс пристально посмотрел на нее. В его взгляде Танзи прочла удивление.
– Думаю, многие мужчины хотели бы помочь тебе. Ты пробуждаешь в них желание сделать что-то хорошее. Но мне кажется, никто не относится к тебе как к бездомному щенку. И никто не считает, что тебя нужно спасать.
– А может быть, как раз нужно, чтобы кто-нибудь меня спас.
– Защитил от таких негодяев, как Стокер?
– Я не совсем это имела в виду, потому что сама могу постоять за себя.
– Ты не знаешь, что такое Запад. Здесь даже мужчины не всегда способны постоять за себя.
– Но почему тебя это волнует?
– Потому что ты мне, черт возьми, нравишься. Ты это хотела услышать?
– Не знаю.
– Неужели никто не говорил тебе раньше, что ты не похожа на других женщин, что тебя невозможно понять.
– Думаешь, это мне нравится?
– Тогда изменись, стань другой.
– Может быть, я и стала бы другой, если б ты со мной поговорил.
– А чем, по-твоему, я занимаюсь уже целых полчаса?
– Ты чего-то не договариваешь.
– Что именно тебе хочется знать?
– Это трудно объяснить.
– Женщина, не испытывай моего терпения.
– Но ты же испытываешь мое. И не называй меня женщиной. У меня есть имя.
– Ты начинаешь меня злить.
– Вот и хорошо. Значит, ты не совсем бесчувственный.
– А когда мы целовались, я тоже был бесчувственным?
– Нет. Но я не могу точно сказать, что именно ты в тот момент чувствовал.
– Зато можешь сказать, что чувствовала ты.
– Да, это верно. Женщинам нравятся привлекательные мужчины. Думаю, ты испытал это на себе. Нам знакомо чувство влюбленности. Мы умеем ценить дружеские чувства. И вообще испытываем множество чувств, глубоких и сильных.
– И что же это за глубокие и сильные чувства?
– Ну, в общем-то можно сказать, что глубокие и сильные чувства являются развитием и логическим продолжением тех чувств, о которых я уже говорила. Наши чувства становятся более сильными и глубокими, если нам приходится чем-то жертвовать, преодолевать препятствия. Или мы испытываем нечто такое, без чего уже не можем обходиться.
– Что же именно?
– Сейчас попытаюсь объяснить. Может, ты и сам знаешь. Что тебя заставило покинуть Боулдер-Гэп?
– Я нашел свою долину, и моя душа обрела покой. Сюда я приходил, когда мне было плохо, когда меня оскорбляли и унижали. Здесь я мог полежать или поспать. Здесь мой дом. В нем я не чувствую себя одиноким, бесприютным.
– Ты все объяснил. Я бы так не смогла.
– Что именно я объяснил?
– Ты объяснил, что необходимо человеку в жизни, без чего он просто не может существовать. Это называется любовью.
– Но я бы не хотел испытывать такое же чувство к женщине.
– Почему?
– Отчим обожал мою мать. Был готов ради нее на все. Простил ей даже измену. Жизнь без нее не имела для него смысла.
– Я знаю, ты рассказал обо всем этом своим друзьям, а потом и Черепашке.
– Что ж, в этом нет ничего постыдного.
– Разумеется. Ты можешь открыться и женщине. Если научишься женщинам доверять, тебе станет легче, и тогда, возможно, ты найдешь свое счастье.
Опять наступило молчание.
– А что тебе до моего счастья?
– Ты мне нравишься.
– Ты не хочешь выйти за меня замуж.
– Ну и что. Это не мешает мне питать к тебе нежные чувства. Ты не хочешь на мне жениться, но я же тебе нравлюсь.
– Это неправда, что я не хочу на тебе жениться.
Танзи промолчала.
– Я думаю, замужество пойдет тебе на пользу, – вздохнул Расс. – Ты такая милая, парни обожают тебя.
То, что Расс смог все это ей сказать, было огромным прогрессом. Пусть даже он сдерживал свои эмоции и все его признания прозвучали сухо и деловито, словно он читал лекцию «Роль золота в освоении Запада».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81