И все же чуть не пропустил тот самый момент. С хриплым криком и усилием, потребовавшим от него напряжения всех сил, он вышел из нее, оставив свое семя на сбившихся простынях.Элизабет молча лежала под ним, слушая, как успокаивается его дыхание. Когда Нортхэм откатился в сторону, она не стала удерживать его.Молча она поднялась с постели и поправила ночную рубашку, подтянув лиф и одернув подол. Затем, бесшумно ступая босыми ногами по ковру, направилась в гардеробную.Норт повернулся на бок, глядя ей вслед. Дверь за ней закрылась. Он слышал, как Элизабет налила воду в тазик, затем послышался плеск. Представив себе, как она охлаждает разгоряченное лицо, он задумался о том, какие чувства она испытывает, глядя на себя в зеркало.Удовлетворение? Недовольство?Наверное, она испытывает не больше желания размышлять о том, что произошло между ними, чем он сам, и, что более важно, о чувствах, которые связаны с этим.В соседней комнате наступила тишина. Норт предположил, что Элизабет смывает с себя остатки его семени. Однажды он уже проделал подобное с полковой потаскушкой, напуганный мыслью, что он может наградить ее ребенком. Его любовницы никогда не выдвигали подобных требований. Видимо, они умели предохраняться, и за многие годы ни одна из них не подарила ему ребенка.Ему следовало бы радоваться, но его начали одолевать мрачные мысли, способен ли он вообще стать отцом. К тому же его мать все более нетерпеливо требовала, чтобы он наконец обзавелся наследниками. Похоже, ее перестало волновать, будут ли они законнорожденными, но она утверждала, что одного сына недостаточно. Последнее требование было излишним. Нортхэм и сам понимал, что второй сын необходим как гарантия от трагических случайностей.Элизабет вышла из гардеробной со свечой в руке. Нортхэм лежал в непринужденной позе поверх одеяла. Огонек свечи осветил мощный изгиб его бедра и мускулистую ногу, согнутую в колене.Подойдя ближе, Элизабет зажгла вторую свечу, стоявшую на прикроватном столике. Во сне красивое лицо Нортхэма казалось совсем юным. Элизабет не была уверена, что выглядит такой же умиротворенной, когда спит. Слишком велик груз, лежащий на ее совести, чтобы наслаждаться безмятежным сном.Она поставила свечу на столик и принесла из гардеробной тазик с водой и салфетку. Присев на краешек постели, она увидела, что глаза Норта открыты. Он улыбнулся, словно угадав ее мысли, потом взял ее руку, поднес к губам и поцеловал костяшки пальцев. Нежность этого жеста растрогала ее до слез, но она дала себе слово, что плакать не будет.— Я думала, ты спишь.Он положил ее руку себе на грудь, так и не выпустив из своей ладони.— А ты бы предпочла, чтобы я спал?— Только если ты этого хочешь.— Он выгнул бровь.— Как любезно. А что, если я хочу снова заняться с тобой любовью?Она молчала, и Норт подумал, что ей не понравилась эта формулировка. Но взгляд Элизабет переместился на спрятанное в тени соединение его бедер, где покоилось его расслабленное естество, и на лице ее отразилось такое сомнение, что он рассмеялся.— Я понимаю твое недоверие, — ухмыльнулся он. — Может, чуть позже.Его беззаботная улыбка, полная искреннего веселья, заворожила ее.— Как пожелаешь, — вымолвила она, едва ли сознавая, что говорит.— О чем ты думаешь?— Элизабет покачала головой:— Так, ни о чем. Просто…— Знаешь, Элизабет, порой мне кажется, что твое «ни о чем» куда интереснее, чем глубочайшие умозаключения большинства людей. — Он слегка сжал ее руку. — Скажи мне.Она помедлила в нерешительности.— Это ужасно глупо. Я думала о том, что в твоей улыбке нет ни капли горечи. — Она на секунду отвернулась, а когда снова взглянула на Норта, увидела, что его улыбка исчезла. Что ж, возможно, именно этого она и добивалась. По крайней мере ей удалось избавиться от его чар. — Ну и о том, насколько легкой была твоя жизнь.Он не отрывал пристального взгляда от ее лица.— Полагаю, легче, чем твоя.Элизабет не ожидала, что ответ ударит рикошетом по ней самой. Она попробовала вытащить свою руку из его хватки, но Нортхэм не позволил и крепче стиснул ее пальцы.— Не хочешь послушать? — мягко спросил он.Элизабет сама не знала, чего она хочет. Она избрала трусливый путь и промолчала, предоставив решать ему самому.— Свои детские годы я провел — как это принято говорить? — ах да, в лоне любящей семьи.Уголок ее рта приподнялся в улыбке.— В лице отца, пятого графа Нортхэма, матери, старшего брата Гордона, названного в честь отца, старшей сестры Летиции и двух младших сестер, Памелы и Регины. Как я понял, ты единственный ребенок?Элизабет кивнула, но вдруг вспомнила, что теперь обстоятельства изменились.— Сначала так и было. Но теперь у меня есть сводный брат Адам. Виконт Селден.— Ах да, я совсем забыл. — Помолчав, он продолжил: — Как и все дети, мы часто ссорились, выясняя, кому водить в прятках, кто разрежет торт, кто будет предводителем пиратов. Гордон был достаточно великодушен, чтобы держаться на равных, не злоупотребляя правами старшего брата. Сложнее было с Летицией — как это часто бывает с девочками, — и мы с Гордоном всегда радовались, когда она играла с младшими сестрами. Памела и Регги ничуть не возражали, когда она командовала ими. — Он снова помолчал. — Мой отец увлекался политикой, как и твой.Элизабет кивнула, хотя и не думала, что между ее отцом и Гордоном Хэмптоном имелось какое-либо сходство, даже в политических устремлениях.Норт улыбнулся и начал рассказывать о своих родителях:— При всей своей строгости, они не скупились на похвалу, и мы всегда знали, когда они довольны кем-нибудь из нас. Определенно я провел больше времени с моими родителями, чем, скажем, Саут со своими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116