И только вопрос времени, что он сможет контролировать ее полностью.
Вот почему послание, лежащее на столе Холлиса, все больше его беспокоило. Ренни хотела его видеть. Отвернувшись от окна, Холлис снова взял в руки записку. Она была написана торопливым почерком, настолько размашистым и стремительным, что Холлис сначала засомневался, действительно ли это рука Ренни. Тщательное изучение убедило его по крайней мере в подлинности письма, если не его содержания.
— Ты блефуешь, Ренни, — тихо сказал Холлис. Своей большой рукой он скомкал клочок бумаги и засунул в карман френча. — Ты не знаешь и половины.
Он тяжело опустился в кресло и повернулся вместе с ним к окну. Весеннее небо было ясным, солнечным и каким-то многообещающим. Откинувшись назад и положив ноги на подоконник, Холлис подставил лицо лучам солнца. Если он встретится с ней, это не повредит. Джея Мака нет сейчас в городе. Она, должно быть, понимает, что контроль над Северо-Восточной ускользает из ее рук. Ее послание кажется не столько настойчивым, сколько отчаянным.
Чтобы избежать случайностей, Холлис пришел в церковь за тридцать минут до встречи с Ренни. Большие дубовые двери собора святого Григория легко открылись. В вестибюле было пусто. Туфли Холлиса застучали по гладкому деревянному полу, хотя он очень старался не шуметь. Он прошел в боковой придел и осмотрелся по сторонам. Никого нет. Удовлетворенный, он тихо закрыл дверь.
Когда Холлис вошел в неф церкви, какая-то прихожанка оглянулась на него через плечо. Холлис опустил пальцы в чашу, преклонил колена и сел в последнем ряду. Довольно скоро женщина поднялась со своей скамеечки для коленопреклонения, зажгла в глубине церкви несколько свечей и удалилась. Как только она ушла, Холлис поднялся на хоры и внимательно все осмотрел. Та?: дикого не было. Он встал на колени и заглянул под скамьи, сначала на хорах, затем опять в нефе. Ряды скамеек были пусты.
Никто не прятался около алтаря или в прилегающей комнате для облачений. Войдя в эту комнату, Холлис вспомнил, как Джаррет здесь сбил его с ног. Это воспоминание было неприятным. Холлис вернулся в церковь и снова огляделся. Он был один. Казалось, на всем здесь лежит тяжелая тишина, как будто сам воздух не проводит звуки, а задерживает их. По мере того как снаружи темнело, витражи утрачивали свой цвет и становились почти такими же темными, как замазка в оконных рамах.
Холлис подрегулировал несколько газовых ламп. Их свет отражался от гладкой поверхности трех кабинок для исповеди. Холлис понял, что это место он еще не проверил, и направился туда.
Дверца посередине, ведущая в кабинку для священника, открылась. Холлис остановился. Священник вышел, закрыл за собой дверцу и широко зевнул, не сделав попытки прикрыть рот. Он заметил Холлиса только тогда, когда повернулся, собираясь идти в глубь церкви.
Священник поправил на носу очки и попытался принять бодрый вид. Там, где он во сне прислонялся к внутренней стенке, его волосы были взъерошены, на щеке виднелись складки. Его широкое, доброе лицо покрылось румянцем.
— Вы застали меня врасплох, сын мой, — сказал он, виновато улыбаясь. — Обычно я не дремлю в исповедальне.
Холлис широко и непринужденно улыбнулся.
— Я верю вам, отец мой.
— Могу ли я что-либо для вас сделать?
— Нет, я просто ненадолго пришел сюда один.
Священник огляделся и кивнул, удовлетворенный ответом.
— Тогда я покину вас, — сказал он. — Моя экономка испекла для меня сегодня лимонный пирог.
Он похлопал по своему изрядному животу и разгладил складки сутаны.
— Если я задержусь, она может его от меня утаить. Он сделал шаг вперед, затем остановился, увидев, что двери в неф открылись.
— Вообще-то не похоже, что вы останетесь здесь один, сын мой.
Его темные брови слегка приподнялись.
— Нет ли у вас планов встретиться здесь с кем-то?
Холлис оглянулся через плечо и увидел Ренни, стоящую на пороге. Казалось, она заколебалась, увидев, что они не одни.
— Все в порядке, отец мой. Я никогда раньше ее не видел. Мы не используем церковь как место для свиданий.
Священник кивнул.
— Тогда всего хорошего.
Холлис вежливо поклонился.
— Всего хорошего.
Он сел на скамью и стал ждать. В глубине церкви он слышал тихий голос Ренни, о чем-то недолго разговаривавшей со священником. Прошло несколько минут, и она села рядом с ним.
В церкви было холодно. Ренни не стала снимать пальто. Ее волосы покрывал шелковый шарф цвета слоновой кости. Она смотрела прямо перед собой, а когда заговорила, ее голос был больше похож на шепот.
— Я не была уверена, что ты придешь, — сказала она.
Холлис был вынужден наклониться к ней, чтобы услышать.
— Я послал ответ.
— Я знаю. Я его получила. Но все равно не была уверена.
— Ты должна говорить громче, — сказал он. — Я тебя едва слышу.
Ренни тревожно огляделась по сторонам.
— Здесь больше никого нет. Я уже проверял.
Она нахмурилась и впервые повернулась в его сторону.
— Ты уже проверял? Что это может означать?
— Это означает, что я тебе не доверяю, Ренни. Я не знаю, зачем ты меня сюда пригласила. О, я знаю, что сказано в твоей записке, но знать, что ты хочешь поговорить, и знать, о чем ты хочешь поговорить, — это не одно и то же.
Холлис попытался вытянуть под скамьей свои длинные ноги. Это оказалось неудобно. Он сдвинулся к краю скамьи, вытянул ноги в проход и искоса посмотрел на Ренни, едва ли не требуя, чтобы она придвинулась к нему.
— Мы поженились в этой церкви, Ренни, — сказал он с иронической улыбкой.
— Мне не нужно об этом напоминать. Если бы мы не отстояли эту службу, мне не пришлось бы расторгать брак не только в суде, но и в церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133