И все время говорил о тебе, и ты постоянно была у меня перед глазами. Я боролся, мысленно… Я пытался отстраняться от него, пытался отделить сознание от тела, но боль прорывалась насквозь, снова и снова, ломала все барьеры, которые я возводил. Я пытался, Клэр… Господи, я так старался, но…Он уронил голову в ладони, впившись пальцами в виски, и отрывисто произнес:— Теперь я знаю, почему юный Элик Макгрегор повесился. Я бы сделал то же самое, не знай я, что это смертный грех. Пусть он проклял меня при жизни, на небесах ему этого не добиться.Наступила тишина. Джейми пытался взять себя в руки. Я машинально отметила, что подушка у него на коленях вся во влажных пятнах, и хотела встать и поменять ее. Джейми медленно покачал головой, все еще глядя себе на ноги.— Теперь… теперь все связано в один узел. Я не могу думать о тебе, Клэр, даже о том, чтобы поцеловать тебя или взять за руку, без чувства, что страх, боль и тошнота тут же вернутся. Я лежу здесь и чувствую, что умру без твоего прикосновения, но когда ты прикасаешься ко мне, я чувствую, что сейчас меня вырвет от стыда и отвращения к самому себе. Я теперь не могу даже видеть тебя без…Он уткнулся лбом в узловатые кулаки, сильно вдавив костяшки пальцев в глазницы. Напрягшиеся сухожилия на шее были резко очерчены, а голос звучал приглушенно.— Клэр, я хочу, чтоб ты оставила меня. Возвращайся в Шотландию, в Крэйг на Дун. Возвращайся к себе домой, к своему… мужу. Муртаг отвезет тебя. Я ему рассказал. — Он снова замолчал. Я не шевелилась.Джейми с отчаянной отвагой вскинул голову и бесхитростно произнес:— Я буду любить тебя столько, сколько буду жив, но я больше не могу быть твоим мужем. А ничем меньшим я для тебя быть не желаю. — Его лицо исказилось. — Клэр, я так сильно хочу тебя, что каждая косточка дрожит, но — да поможет мне Господь — я боюсь прикоснуться к тебе!Я встала и хотела подойти к нему, но он остановил меня резким взмахом. Он скорчился, лицо исказилось от внутренней борьбы, а голос был напряженным и задыхающимся.— Клэр… пожалуйста. Пожалуйста, уходи. Меня сейчас очень сильно вырвет, и я не хочу, чтобы ты это видела. Пожалуйста.Я слышала мольбу в его голосе и понимала, что должна избавить его хотя бы от этого унижения. Я встала и впервые в моей профессиональной жизни предоставила больного человека самому себе, оставила его, беспомощного, одного.Я вышла из комнаты Джейми и, оцепенев, прислонилась к белой каменной стене, охлаждая горевшие щеки и не обращая внимания на взгляды Муртага и брата Вильяма. Да поможет мне Господь, сказал он. Да поможет мне Господь, я боюсь прикоснуться к тебе. Я выпрямилась. Ну, а почему бы и нет? Все равно больше никого нет.В тот час, когда время начинает замедляться, я преклонила колена в проходе часовни святого Жиля. Ансельм был там, он сидел, выпрямив изящные плечи, но больше никого не было. Он не шевельнулся и не оглянулся. Живое тепло часовни обволокло меня.Я немного постояла на коленях, вживаясь в спокойную тьму и чувствуя, как лихорадочные мысли покидают сознание.Только когда сердце начало биться в неспешном ритме ночи, я скользнула на скамью в заднем ряду. Я чувствовала себя скованно: мне не хватало знания установленного порядка и ритуалов, тех литургических условностей, которые облегчали братьям погружение в священный разговор.Я не знала, как начать. Наконец я напрямую произнесла про себя: мне нужна помощь. Пожалуйста.И снова позволила волнам безмолвия захлестнуть себя, окутать себя, как складками плаща, такого уютного и согревающего. И вот я ждала, как говорил Ансельм, и минуты незаметно текли прочь.В часовне стоял маленький столик, покрытый льняной скатертью, а на нем чаша со святой водой, Библия и несколько духовных книг. Для тех поклоняющихся, кто не выдерживает тишины, подумала я.Мне тоже сделалось не по себе, я встала и взяла в руки Библию.Вряд ли я первый человек, который обращается к Библии в минуту смятения.Свечи давали достаточно света для чтения, я осторожно перелистывала тонкие страницы, и, прищурившись, вглядывалась в черные строчки.— …и Он наказал их мучительными наростами. — Наверняка мучительными, подумала я. Что это за чертовщина такая — наросты? Лучше посмотреть Псалтирь.— Я же червь, а не человек… Я пролился, как вода; все кости мои рассыпались; сердце мое сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности моей. — Что ж, весьма квалифицированный диагноз, нетерпеливо подумала я. Но существует ли способ лечения?— Но ты, Господи, не удаляйся от меня; сила моя, поспеши на помощь мне! Избавь от меча душу мою и от псов одинокую мою. — Хм-м.Я обратилась к Книге Иова, любимой книге Джейми. Уж если кто-то и в состоянии дать полезный совет…— Но плоть его на нем болит и душа его в нем страдает. — Ммм, это верно, подумала я и перевернула страницу.— …он вразумляется болезнию на ложе своем и жестокою болью во всех костях своих… Плоть на нем пропадает так, что ее не видно, и выказываются кости его, которых не было видно. — В точку, подумала я. Что дальше?— И душа его приближается к могиле, и жизнь его — к смерти. — Не очень утешительно, но следующая немного вдохновляет. — Если у него есть Ангел-наставник, один из тысячи, чтобы показать человеку прямый путь его, Бог умилосердится над ним и скажет: «освободи его от могилы; Я нашел умилостивление». Тогда тело его сделается свежее, нежели в молодости; он возвратится к дням юности своей. — Так что же это за умилостивление, которое может выкупить душу человека и освободить моего ненаглядного от власти псов?Я закрыла книгу и глаза. Все слова перепутались, смешиваясь с настоятельной необходимостью получить помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134