Для этого требуется покой и тишина.Она быстро шла от окна к окну, опуская тяжелые черные занавески, пока в комнате практически не осталось света. Я едва различала изящную фигуру Гейлис, скользящую в полумраке, пока она не зажгла свечу. Колеблющееся пламя освещало ее лицо, когда она несла свечу к одеялу, и отбрасывало резко очерченные тени на изящный подбородок.Гейли поставила свечу рядом с посудиной, на противоположной от меня стороне. Очень осторожно добавила в нее еще воды, так что теперь та выпукло поднялась над посудиной, но не выливалась за счет силы натяжения поверхности. Я наклонилась и увидела, что на поверхности воды возникает превосходное отражение, гораздо лучше, чем в зеркалах замка. Словно опять прочитав мои мысли, Гейли объяснила, что такая штука не только помогает призывать духов; перед ней очень удобно причесываться.— Только не шлепнись в нее, промокнешь, — предупредила она. Что-то в практичном тоне ее замечания, таком прозаичном среди всех этих таинственных приготовлений, напомнило мне кого-то. Я смотрела на стройную, бледную фигурку, и никак не могла понять, кого она мне напоминает. Ох, ну конечно же! Меньше всего она походила на невзрачную фигуру, склонившуюся над чайником в кухне преподобного мистера Вэйкфильда, но интонации, безусловно, были теми же, что и у миссис Грэхем.Возможно, все дело было в одинаковом отношении — эдакий прагматизм, считающий оккультизм просто совокупностью явлений, как погода. Нечто, к чему, разумеется, следует относиться с осторожным уважением — так пользуются острым кухонным ножом — но чего вовсе не нужно избегать или бояться.Или дело в аромате лавандовой воды? Свободные, летящие одеяния Гейлис всегда пахли растениями, которыми она пользовалась: ноготками, ромашкой, лавровым листом, укропом, мятой, майораном. Сегодня складки белого платья благоухали лавандой. Этот же запах пропитал практичное синее хлопчатобумажное платье миссис Грэхем, лавандой пахло и от ее костлявой груди.Если грудь Гейли подобный скелет и поддерживал, на него не было и намека, хотя она надела платье с глубоким вырезом.Я впервые видела Гейлис Дункан en deshabille; как правило, она носила строгие пышные наряды, застегнутые до шеи, подобающие жене судьи. Роскошное тело, выставленное напоказ сегодня, оказалось для меня сюрпризом — кремового цвета, почти того же оттенка, что и платье, частично объясняло, почему такой человек, как Артур Дункан, женился на девчонке-сироте без единого пенни в кармане.Гейли выбрала с полки три банки и налила из каждой по чуть-чуть в миску тонкого металла, стоявшую на жаровне. Потом подожгла уголь свечкой и подула на огонь, чтобы он разгорелся быстрее. Потянуло ароматным дымком. Воздух на чердаке был настолько неподвижен, что сероватый дымок тянулся вверх, никуда не рассеиваясь, и образовывал колонну, повторявшую форму высокой белой свечи. Гейли села между двумя колоннами, изящно скрестив ноги, как жрица в храме.— Ну вот, думаю, это прекрасно сработает. — Гейли с удовлетворением осмотрела сцену, стряхивая с пальцев остатки розмарина.Черные драпировки с мистическими символами закрывали доступ солнечным лучам, и свеча оставалась единственным источником света. Пламя отражалось и рассеивалось в воде, и она, казалась, тоже светилась, как источник, а не отражение света.— А теперь что? — спросила я.Большие зеленые глаза светились, как вода, сияя предвкушением. Она помахала руками над поверхностью воды, потом скрестила руки между ног.— Просто посиди немного молча, — сказала Гей-лис. — Прислушайся к биению сердца. Ты слышишь его? Дыши легко, медленно и глубоко.Несмотря на живость в выражении лица, голос ее звучал тихо и медленно, создавая контраст с обычной бойкой речью.Я послушалась и почувствовала, что биение моего сердца замедляется по мере того, как дыхание выравнивается и становится ритмичным.Дымок пах розмарином, но еще два запаха я не узнавала; может, это наперстянка или лапчатка? Мне показалось, что пурпурные цветы — это белладонна, но уж конечно этого не может быть. Но чем бы они ни были, замедленное дыхание нельзя отнести только на счет могущества Гейли.Я чувствовала себя так, словно на грудную клетку давил тяжелый вес, который и замедлял дыхание против моей воли.Гейли по-прежнему сидела совершенно неподвижно, наблюдая за мной немигающими глазами. Она один раз кивнула, и я послушно опустила взгляд на недвижимую поверхность воды.Гейли заговорила в том размеренном стиле, что опять напомнил мне миссис Грэхем, призывавшую солнце в круг из камней.Слова были не английскими, но при этом не совсем не английскими. Какой-то странный язык, но мне казалось, что я должна его понимать, будто слова произносятся ниже уровня слуха.Руки начали неметь, я попыталась изменить их положение, но они не слушались. Размеренная речь текла, тихая и настойчивая. Теперь я знала, что понимаю сказанное, но не могла извлечь слова на поверхность сознания.Я смутно понимала, что нахожусь под воздействием то ли гипноза, то ли какого-то наркотика, и сознание изо всех сил цеплялось за эту осознанную мысль, сопротивляясь действию сладко пахнущего дымка. Я видела свое отражение в воде, зрачки, сузившиеся до точки, радужную оболочку, расширившуюся, как у ослепленной солнцем совы. Сквозь мои исчезающие мысли все тек словесный опиум.— Кто ты? — Не знаю, кто из нас задал этот вопрос, но почувствовала, что мои губы шевельнулись, когда я ответила:— Клэр.— Кто послал тебя сюда?— Я пришла.— Зачем ты пришла?— Не могу сказать.— Почему не можешь?— Потому что мне никто не поверит.— Я тебе поверю. Доверься мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134