Камешек подпрыгнул и утонул.— Оказавшись в воде, — бубнил инквизитор-коротышка, — виновная в колдовстве всплывет, ибо непорочность воды отвергнет порочную душу. А невинная женщина утонет.— То есть у меня есть выбор — быть осужденной, как ведьма, или оказаться невинной, но утонуть, так, что ли? — рявкнула я. — Нет, благодарю вас! — И крепче обхватила себя за локти, пытаясь успокоить дрожь, которая, казалось, стала неотъемлемой частью моей плоти. Коротышка надулся, как перепуганная жаба.— Ты не смеешь обращаться к суду без дозволения, женщина! Ты что, осмеливаешься отказаться от законного испытания?— Осмеливаюсь ли я отказаться быть утопленной? Совершенно верно, осмеливаюсь! — Я слишком поздно заметила, что Гейлис отчаянно машет головой, разметав светлые волосы.Судья обернулся к Макрэю.— Разденьте ее и выпорите, — решительно приказал он. Сквозь недоверчивое изумление я услышала общий вздох, как бы от потрясенного смятения, но на деле — от предвкушения развлечения. И поняла, что такое ненависть. Не их. Моя.Они не стали утруждаться и тащить меня обратно на деревенскую площадь. Ну, а мне уже все равно нечего было терять, и я не стала облегчать им работу.Грубые руки вцепились в меня, дергая за юбку и лиф.— Прочь от меня, чертовы деревенщины! — заорала я и сильно пнула одного из помощников. Он со стоном согнулся и тут же затерялся в кипящей массе орущих, плюющихся, свирепых лиц. Меня схватили другие руки и поволокли вперед, перетаскивая через поверженные в давке тела, проталкивая в открывшиеся просветы, слишком узкие, чтобы пройти сквозь них.Кто-то ударил меня в живот, и я задохнулась. К этому времени лиф разодрали в клочки, поэтому сорвать остатки не составляло труда. Я никогда не страдала от излишней скромности, но стоять полуголой перед орущей враждебной толпой, с залапанной потными руками обнаженной грудью… Это было так унизительно и наполняло меня такой ненавистью, какой я не могла себе даже представить.Джон Макрэй связал мне впереди руки, накинув на запястья скрученную веревку длиной в несколько футов. Ему хватило приличия выглядеть при этом пристыженным, но глаз он не поднимал, и я поняла, что отсюда не приходится ждать ни помощи, ни снисхождения: он точно так же зависел от милосердия толпы, как и я.Гейлис была неподалеку, и обращались с ней, без сомнения, как и со мной — я мельком увидела ее платиновые волосы, спутанные ветром.Мои руки вытянулись над головой, когда веревку набросили на ветку большой сосны и сильно дернули. Я стиснула зубы и погрузилась в собственную ярость — только так можно было побороть страх. Наступило затаившее дыхание ожидание, перемежающееся возбужденным бормотанием и отдельными выкриками из толпы наблюдателей.— Задай ей, Джон! — заорал кто-то. — Начинай давай!Джон Макрэй, очень чувствительный к показной стороне своей профессии, помедлил, держа плеть на уровне пояса, и оглядел толпу. Потом шагнул вперед и мягко развернул меня, так что теперь я находилась лицом к стволу дерева, почти уткнувшись носом в грубую кору. Потом он отступил на два шага, поднял плеть и ударил.Потрясение оказалось страшнее боли. Честно говоря, только после нескольких ударов я осознала, что тюремщик делает все возможное, чтобы пощадить меня. Но все же один-два удара оказались достаточно сильными и рассекли кожу: я ощутила острую боль одновременно с ударом.Я зажмурилась и прижалась щекой к дереву, изо всех сил стараясь оказаться где-нибудь в другом месте. И тут услышала нечто, тотчас же вернувшее меня в «здесь и сейчас».— Клэр!Веревка, связавшая запястья, слегка ослабла. Этого мне хватило, чтобы сделать хороший рывок и повернуться лицом к толпе.Это сбило с толку тюремщика, который хлестнул плетью воздух, потерял равновесие и боднул головой ствол. Это здорово повеселило толпу, посыпались оскорбления и насмешки.Волосы, мокрые от пота, слез и грязи, залепили мне глаза и облепили лицо. Я хорошенько потрясла головой и смогла, наконец, воочию убедиться в том, что слух меня не обманул.Джейми пробивался сквозь толпу с грозным лицом, безжалостно используя преимущество своих мускулов и роста.Я почувствовала себя, как генерал Маколиф в Бастони по время Арденнской битвы, увидевший третью армию Паттона. Невзирая на смертельную опасность, угрожающую Гейлис, мне, а теперь и Джейми, я еще никогда не была так счастлива.— Мужик ведьмы!— Точно, ее муж!— Вонючка Фрэзер! Хвастливый петух! — и другие похожие эпитеты так и сыпались среди оскорблений, направленных на меня и Гейлис — Хватайте и его! Сжечь их! Сжечь их всех!Истерия толпы, временно утихшая из-за неприятности, постигшей тюремщика, вновь взвилась до верхней точки.Зажатый вцепившимися в него помощниками тюремщика, Джейми остановился. На каждой его руке висело по человеку, и он пытался поднять руку хотя бы до пояса. Решив, что он тянется к ножу, один из державших его сильно ударил Джейми в живот.Джейми на мгновение засомневался, затем сильно саданул локтем по носу ударившему его человеку, освободил руку и, не обращая внимания на второго, цеплявшегося за него с другой стороны, опустил руку в сумку, вытащил что-то оттуда и бросил. В тот же миг, как это «что-то» вылетело из его руки, он крикнул:— Клэр! Стой на месте!Можно подумать, мне есть куда идти, оцепенело подумала я. Прямо в лицо летело что-то темное, я хотела отступить, но вовремя остановилась. Темное пятно больно ударило меня в лицо, и на плечи опустились черные бусины — четки черного янтаря аккуратно легли мне на шею.Нет, не совсем аккуратно — нитка зацепилась за правое ухо. Глаза от удара заслезились, я потрясла головой, и четки легли на место, а распятие небрежно закачалось между обнаженными грудями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134