— Буду с вами откровенен, мистер Салливен. — Шепот доктора Хастинга громом разнесся по тихой комнате. — Сомневаюсь, что молодой человек проживет до конца дня.
— Нет! — Лаура повернулась лицом к доктору, который стоял у двери, рядом с отцом. Хастинг смотрел на нее через маленькие круглые линзы очков, сдвинув кустистые седые брови над толстой переносицей. — Он поправится!
— Ну, мисс Салливен. — Хастинг вертел в руках цепочку карманных часов, и золотые звенья постукивали о зеленый жилет, растянувшийся на пухлом брюшке. — Не думаю, что было бы разумно вселять в вас надежду.
Лаура почувствовала внутреннюю дрожь.
— Он поправится!
Хастинг вздохнул.
— Прошу прощения, мисс Салливен, но…
— Благодарю вас, доктор, — сказал Дэниэл, открывая дверь спальни. — Пожалуйста, подождите в гостиной. Я сейчас приду к вам.
Хастинг кивнул. Перед тем, как выйти из комнаты, он бросил на Лауру сочувственный взгляд.
— Он оставил надежду помочь Коннору, — Лаура повернулась к кровати, глядя на Коннора, лицо которого было неподвижно и бледно, как слоновая кость. — Нужно послать за другим врачом.
Дэниэл подошел к ней с тревогой на лице.
— Хастинг — один из лучших врачей в городе.
— Но его опыта мало. Коннору нужен врач, который не оставил бы надежду. Ему нужен… — Ее голос задрожал, и звук жалости, который она не смогла сдержать, сорвался с ее губ. — Боже мой!
— Лаура… — Дэниэл обнял ее за плечи.
— Он должен поправиться. — Лаура не могла сдержать дрожи, которая зарождалась глубоко внутри нее, отдаваясь в каждом нерве. — Должен!
— Я пошлю за другим врачом. — Дэниэл гладил ее рукой по плечу. — Мы сделаем все, что в наших силах.
— Кто это сделал?! — Она посмотрела на отца глазами, затуманенными слезами. — Кто выстрелил в него?!
Дэниэл покачал головой.
— Полиция считает, что это могла быть попытка ограбления.
—Надеюсь, что преступника найдут. — Лаура опустилась у кровати Коннора, подняла его руку и прижалась к ней губами. — Надеюсь, что этого негодяя повесят.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Мне нужно чудо.
Дэниэл сжал ее плечо.
— Мне нужно поговорить с доктором. — Он повернулся и оставил ее наедине с Коннором.
Лаура прижала пальцы к шее Коннора, задержав дыхание и впитывая в себя каждый удар пульса. Она смотрела, как поднимается и опускается его грудь, следила за каждым вздохом — медленным, неглубоким, едва поднимающим белую простыню. Любой из этих вздохов мог стать последним.
— Коннор, — прошептала она, откидывая волосы с его лба. — Я не хотела тебя обидеть.
Он лежал неподвижный, равнодушный к ее ласкам. Лаура почувствовала себя несчастной, когда она поняла, что он может исчезнуть навсегда.
— Я люблю тебя! — Она наклонилась над ним, целуя его закрытые глаза, его щеки, уголки губ, и слезы падали из ее глаз, блестя сверкающими каплями на его коже. — Прости меня, любимый.
Что-то толкнуло ее в руку. Она оглянулась и увидела, что рядом с кроватью сидит Цыган.
— Что ты тут делаешь?
Цыган положил лапу на колено Лауре. Собака смотрела на Лауру своими умными глазами, как будто понижала все, что она сейчас чувствует, и хотела как-то утешить ее.
Лаура гладила собаку по голове, погружая пальцы в мягкую белую шерсть.
— Ты тоже тревожишься за него, правда? Цыган наклонил голову. Лаура зарыдала.
— Он поправится. Он должен поправиться!
Генри Тэйер постучал серебряной ложкой по чашке с кофе, и звон разнесся по библиотеке.
— Итак, вы говорите, что когда сегодня утром направились с визитом к Салливенам, то узнали, что в юного Сидхе стреляли?
— Верно. — Остин стоял перед столом Генри и глядел на эмиссара, пытаясь найти в нем признаки вины, но почувствовал только непроницаемую защиту. — Очевидно, кто-то выстрелил ему в спину.
Генри подергал себя за седой ус.
— Он выживет?
— По словам Дэниэла Салливена, доктор считает, что он не доживет до следующего утра.
Генри покачал головой.
— Какой ужас!
— Я послал за нашим врачом.
— Остин, нельзя, чтобы этого человека лечили наши доктора; наши способности на столетия обогнали возможности врачей Внешнего мира. Явное чудо вызовет слишком много вопросов.
— Я не могу допустить, чтобы молодой человек умер.
— Но мы…
— Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы сохранить ему жизнь. — Остин положил руки на стол, нагнувшись к Генри. Генри откинулся на спинку кресла, и под тяжестью его веса заскрипели пружины. — Он — один из нашего народа, лучший из тех, какими мы когда-то были.
Генри посмотрел на свою чашку с кофе.
— Конечно.
Остин, стараясь держать себя в руках, отошел от стола.
— Где Беннетт?
— Я сегодня его не видел.
— Я очень надеюсь, что, когда найду его, он сможет доказать, что не стрелял в спину молодому человеку.
Генри поднял на него взгляд.
— Вы подозреваете Фрейзера? Остин посмотрел на эмиссара.
— В данный момент он — один из нескольких людей, которых я подозреваю. Генри кивнул.
— Фрейзер считал, что наш юноша опасен.
— Он не опасен никому, за исключением, может быть, Филиппа Гарднера. — Остин пытался найти внутреннее равновесие, чтобы сдержать закипающий в нем гнев. — И я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы Коннор остался в живых.
— Коннор!
Тепло медленно разливалось по его телу.
— Открой глаза!
Женский голос, глухой, повелительный. Мягкие руки прикоснулись к его щекам, и его окутал запах вереска и пряностей.
— Проснись, сумрачный воитель. Коннор открыл глаза и увидел свет, нежное сияние, как первые лучи солнца, касающиеся утреннего неба. Он заморгал и сделал вдох. Чуть-чуть пониже правой лопатки вспыхнула боль.
— Боюсь, что тебе придется немного потерпеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109