Джек смотрел на жену, одетую в тонкий халатик из розового шелка, накинутый поверх кружевной ночной рубашки. Он нуждался в ней не только физически. Она была смыслом его жизни. Джек горько сожалел о всех недомолвках и недоразумениях, разделявших их, сожалел, что не может повторить и прожить заново каждое мгновение, проведенное с ней.
— Иди сюда. — Он ласково взял ее за руку.
— Что с тобой? — спросила Кэндис.
Джек молчал, глядя в ее разрумянившееся от пламени лицо. Они стояли так близко, что их бедра соприкасались. «Я не хочу ее покидать, я люблю ее», — подумал он. Как вышло, что он так и не сказал Кэндис об этом? Потянувшись к ее поясу, он развязал его и спустил халат с плеч жены.
— Джек?
Он притянул ее к себе, не в силах улыбаться.
— Джек? — повторила Кэндис с беспокойством.
Он был возбужден, желая ее со всей страстью, порожденной отчаянием. Несмотря на то что Кэндис была напряжена, а ему в грудь упирались ее ладони, Джек притянул жену к себе и прильнул к ее губам. Руки Кэндис скользнули ему на шею. Зарывшись пальцами в его волосы, она пылко откликнулась на зов Джека.
Он пришел в неистовство, сознавая, что, может быть, в последний раз сжимает ее в объятиях.
Они упали на кровать. В мгновение ока избавившись от одежды, Джек вонзился в нее. Кэндис вскрикнула, когда он вошел в ее лоно. Не прерывая поцелуя, он мощно двигался, все ускоряя темп, отрешившись от всего, кроме этого мгновения, которое хотел сохранить в памяти навеки…
— Что с тобой? — прошептала Кэндис, когда все кончилось.
— Ш-ш. — Джек поцеловал ее.
Не выпуская жену из объятий, он перекатился на бок, но не расслабился и не закрыл глаза. Его взгляд не отрывался от ее лица. Подавшись вперед, он коснулся губ Кэндис.
— Джек, что с тобой? — тревожно спросила она.
— Ш-ш, любовь моя, не сейчас, — прошептал он и снова завладел ее губами.
Этот вечер принадлежит им, что бы ни случилось в будущем.
На следующее утро Кэндис разбудили непривычные звуки: Джек ходил по комнате. Потянувшись, она вспомнила прошлую ночь — страсть Джека, его ненасытность, — и ее страхи вернулись. Кэндис села в постели.
Джек стоял посреди комнаты, полностью одетый и вооруженный, вплоть до перекрещенной портупеи на поясе. На столе лежали его седельные сумки и смена одежды. Заледенев, Кэндис увидела, как он добавил к стопке вещей головную повязку и ожерелье воина.
— Ты уезжаешь? — выдохнула она. Он поднял на нее глаза.
— Я еду на перевал Апачи.
У Кэндис перехватило дыхание.
— Прошу тебя, не делай этого!
Джек молча свернул одежду и сунул ее в седельную сумку, где уже лежали запасное одеяло, его набедренная повязка, кремень и немного вяленого мяса. Затем надел ожерелье и спрятал его под рубаху.
— Я должен, — спокойно отозвался он.
— Зачем тебе туда ехать? — воскликнула Кэндис. — Что ты можешь сделать? — Ее голос сорвался. — Ты надолго?
Джек надел головную повязку.
— Мне нужно увидеться с Кочисом.
— Ты сошел с ума? Это слишком опасно! Джек, прошу тебя!
— Ты не понимаешь, Кэндис. Кочиса предали. Я должен быть с ним.
Она молчала, не сводя с него потрясенного взгляда. Джек подошел к жене и, опустившись на постель, потянулся к ее руке. Она отпрянула.
— Прости меня, — сказал он. — Я не могу поступить иначе.
— Как поступить?! — пронзительно выкрикнула она. — Ты что, собираешься воевать на стороне Кочиса?
Джек кивнул.
— И ты готов бросить меня здесь, беременную, чтобы сражаться вместе со своими проклятыми апачами?
Джек вздрогнул.
— У меня нет выбора.
— Нет выбора? У каждого человека есть выбор!
— О Господи! — простонал Джек. — Кэндис, это мой долг. Я не могу поступиться честью и верностью.
— Долг? Твой долг быть здесь, со мной!
— Я отвезу тебя домой, к твоим родным. Смысл его слов не сразу дошел до нее.
— Нет. Я не поеду. Джек, прошу тебя, не уезжай. Ты ничем не поможешь им.
— Я должен, Кэндис. Неужели ты не понимаешь?
— Нет! Не понимаю! Ты мой муж, и я жду твоего ребенка! Ты не имеешь права оставлять меня одну!
— Поэтому я и хочу отвезти тебя на ранчо «Хай-Си».
— Нет, Джек, я не поеду!
Он сжал ее холодные руки в своих ладонях.
— Боишься, что они узнают, что ты ждешь от меня ребенка?
— Да! Я боюсь встретиться с ними, боюсь того, что они скажут, что подумают — будь ты проклят!
Джек поднялся и, подойдя к столу, начал складывать вещи в седельную сумку. Кэндис приглушенно всхлипнула. Он вскинул сумку на плечо.
— Я попрошу сына Сантаны помочь, если тебе что-нибудь понадобится. Здесь сорок долларов. Этого хватит на несколько месяцев, если я не вернусь раньше.
Кэндис молчала, комкая простыню, на которую капали слезы. Джек подождал, пока она посмотрит на него, а когда понял, что не дождется, двинулся к выходу.
Кэндис догнала его у самой двери и повисла на нем.
— Не уходи, Джек, ты нужен мне!
Он попытался успокаивающе улыбнуться, но это ему не удавалось.
— Я вернусь, как только смогу.
— Нет! — всхлипнула Кэндис, с ужасом глядя на мужа. Джек поцеловал ее неподатливые губы и не оглядываясь вышел.
Кэндис застыла в отчаянии. Что, если его убьют? Что, если она никогда больше не увидит Джека?
Двигаясь как в тумане, она надела халат. Кэндис чувствовала себя больной и разбитой. Мир ее разваливался на части: мужчина, которого она любит, уезжает на войну, чтобы сражаться против ее народа. Сорвавшись с места, она босиком выбежала из дома. Джек выводил коня из загона. Кэндис бросилась к нему через двор. Он вскочил в седло.
— Нет! — закричала она, вцепившись в его лодыжку. — Джек, не уезжай!
— Я должен. — Лицо его казалось непроницаемой маской. — Иди в дом, Кэндис.
Она залилась слезами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103