В ее зеленых глазах светилось страдание.
Глубоко вздохнув, Джек поведал ей обо всем. Выслушав его, Луси отвернулась и пошла прочь.
— Постой! — Джек схватил ее за руку. — Луси, я знаю, что ты в трауре, но собери вещи. Мы должны уехать сегодня.
Она посмотрела на него пустым взглядом.
Спустя несколько часов они выехали из лагеря: Джек верхом на вороном, Луси и Дати на двух лошадях и мул, нагруженный шкурами, припасами и водой. Они двигались шагом — из-за состояния Дати — и остановились на ночлег в долине Сан-Педро, недалеко от брода, где почтовый тракт пересекал реку.
— Как ты себя чувствуешь? — обратился Джек к Дати.
— Немного устала, а в остальном нормально. — Ее ищущий взгляд удручал его.
Дати не скрывала, что хочет Джека, хочет быть его женой и рожать ему детей. Она была петлей на его шее, от которой он не мог избавиться. По крайней мере до тех пор, пока не родится ребенок. Джек посмотрел на Луси. Она сидела, уставившись в пространство, и не прикасалась к еде.
Дати проследила за его взглядом.
— Она ничего не ест. И не разговаривает. Она никогда не захочет другого мужчину.
Джек нахмурился. Он не может позволить Луси уморить себя голодом. Но беда в том, что это правда. Луси больше не полюбит так, как любила Шоцки. Не многим суждено испытать подобное чувство. Джек подумал о своей жене. До встречи с Кэндис он не понимал отношений между братом и его женой, но теперь знал, что чувствует Луси — то же, что испытал бы он сам, потеряв Кэндис. Мысль о ней, как всегда, отозвалась болью в его груди. Как он мог покинуть ее? Может, ему следовало взять ее с собой? Нет, Кэндис никогда бы не согласилась. Она не стала бы по доброй воле жить среди врагов.
— Со временем Луси снова выйдет замуж, — не слишком уверенно сказал Джек. — Такова жизнь.
— Нет, — возразила Дати.
Джек вздрогнул, пораженный ее тоном.
— Скоро она соединится с Шоцки.
— Не смей этого говорить! — рявкнул он и отошел.
Усевшись на землю, Джек принялся за еду: вяленую оленину и сушеные бобы. Они не разводили костер, опасаясь привлечь внимание солдат. Иначе ему придется защищать двух женщин, одна из которых не в себе от скорби, а другая беременна.
Отставив миску, Джек поднял взгляд и увидел перед собой красные глаза.
Он замер, затем потянулся к «кольту», сообразив, что в пятнадцати футах от него и еще ближе к Луси — койот. В свете луны шкура зверя казалась серебристой, возможно, это был белый койот.
— Не двигайся, — тихо сказал Джек, вытаскивая «кольт».
— Шоцки, — выдохнула Луси.
При звуке ее голоса койот повернул к ней голову и навострил уши.
Волна озноба пробежала по телу Джека. Одинокие койоты не подходят так близко к человеку. Неужели она права? Он сжимал револьвер, готовый выстрелить, если зверь сделает малейшее движение к кому-то из них. Сердце его гулко билось. В глазах животного, красных, как раскаленные угли, светился почти человеческий ум. Джек никогда не видел ничего подобного.
Койот простоял не более минуты, показавшейся им бесконечно долгой, затем повернулся и бесшумно потрусил прочь. Джек посмотрел на Луси. Она плакала, обхватив себя руками и дрожа всем телом. Дати обняла ее, утешая, как ребенка.
Глубоко встревоженный, Джек убрал «кольт» в кобуру. Неужели это был Шоцки? Он на секунду прикрыл глаза. Конечно, Шоцки. Они с Луси постоянно думали о нем, а духи, как известно, в таких случаях задерживаются среди живых. Более того, для его брата путь в потусторонний мир закрыт. Шоцки обречен вечно бродить по земле, взывая об отмщении.
Но как, как отомстить за брата? Убить Баскома? Уордена? А может, Мориса — лейтенанта, который командовал отрядом, казнившим пленных? Или всех троих?
«Мориса», — свирепо подумал Джек, зная, что его собственная война не закончится, пока не умрет тот, кто приказал повесить заложников. Только тогда брат сможет оставить этот мир и найти место в вечности.
Через три дня они достигли стойбища Кочиса. Перед ними открылось целое море вигвамов, поскольку племя Кочиса составляло более тысячи мужчин, женщин и детей. Остановившись на краю стойбища, Джек спешился и снял с лошадей женщин.
— Я сразу же начну срезать прутья, — сказал он Дати, — а ты займись разгрузкой вещей и лошадьми.
Она кивнула.
Доставив последнюю охапку ветвей к тому месту, где они собирались построить вигвам, Джек заметил наблюдавшего за ними Нахилзи. Не обращая на него внимания, Джек принялся за сооружение каркаса. Дати попробовала возразить.
— Это моя обязанность, — сказала она, положив руку ему на плечо.
— Я сам сделаю основу, — отрезал Джек. — А ты оплетешь ее медвежьей травой.
Дати кивнула. Установив шесты из можжевельника, Джек начал переплетать их ивовыми прутьями. Нахилзи подошел ближе. Отступив на шаг, Джек посмотрел на результаты своих трудов. Получилось лучше, чем в прошлый раз. Он ощутил укол в сердце, вспомнив, как строил вигвам с Кэндис.
— Этим должна заниматься женщина, — заявил Нахилзи, имея в виду Дати.
Он, видимо, не узнал Луси, поскольку прошло немало лет с тех пор, как она вышла замуж за Шоцки и покинула племя. Но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что она в глубоком трауре. Все сторонились Луси как из суеверного страха перед смертью, так и из уважения к ее горю.
— Не думаю, что это пойдет на пользу ребенку, — сказал Джек, в первый раз посмотрев на Нахилзи.
— Это твоя жена? — поинтересовался тот, сделав вполне естественный вывод.
— Да, — ответил Джек, не погрешив против истины. Дати ждала его ребенка и находилась на его иждивении. По законам апачей этого было достаточно, чтобы считаться его женой. — Моя вторая жена, — добавил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103