Хью дышал неслышно, как спящее дитя: грудь поднимается почти незаметно, длинные ресницы лежат опахалами на щеках, одеяло сползло с бронзового торса, рот — одновременно чувственный и нежный, совсем как его поцелуи.«Эти руки сжимали меня, — подумала она. — Эти пальцы меня касались…»Трепет возбуждения пробежал по ее телу при воспоминании о его изощренных ласках. Она жадно изучала его стройное тело и безупречные черты лица. А улыбка! Как она обожает его улыбку, словно обещающую безграничные радости!Больше всего ей будет не хватать его улыбки.Еще несколько минут она вглядывалась в него, стараясь навсегда запечатлеть в памяти и сердце облик возлюбленного, запомнить каждую деталь и мелочь, так, чтобы и через тысячу лет перед глазами всплыло его лицо.Но часы в передней принялись громко бить, возвращая ее к действительности. Зная, что время на исходе, она отправилась на поиски Григория.— Он хочет, чтобы я уехала с ним сегодня вечером или завтра, — сообщила София, садясь напротив капитана в буфетной.— А вы?— Если я сумею убедить его подождать два дня, ты успеешь телеграфировать Милошу и попросить его все устроить?— Все будет расписано на полгода вперед, ваша светлость. Только ваши сомнения и угрызения совести помешали нашим планам.— А моя мать? Ты можешь гарантировать ее безопасность?— Разумеется, как много раз раньше. Катерина выведет ее через туннель и отправит в Венгрию. Ничего сложного.— Мне следовало бы самой проводить ее.— И стать жертвой безумия вашего мужа? Вы пойдете на такой риск? Я этого не позволю. — Он откинулся в кресле и на миг прикрыл глаза. — Простите. Невольно вырвалось.Она судорожно скрутила концы шелкового пояса, пропустила сквозь пальцы, не в силах успокоиться.— Мы и без того слишком легко распоряжаемся чужими жизнями.— Ничего не поделаешь. Мои люди это понимают. И не только мои. Все давно это сознают. Предоставьте мне остальное. Проведите с маркизом две недели или, если хотите, месяц. К этому времени все разрешится и вы с триумфом вернетесь домой.— Значит, мне позволен маленький глоток счастья?— Вы заслуживаете большего, и будь моя воля, я отдал бы вам весь мир.Его взгляд был красноречивее любых слов, но голос звучал сухо и властно.— Знаю, Григорий. И спасибо тебе, — мягко ответила она, понимая, что он испытывает в этот момент. Он ее опора и опекун, защитник и покровитель. — Через два дня мы можем сбежать?— Я позабочусь, чтобы Пирс смог пробраться в конюшню без помех. И как только все будет подготовлено к вашему возвращению, пришлю телеграмму.— К моему возвращению, — вздохнула она.— Вы будете править, с наследником или без оного. Ребенок необходим только в том случае, если ваш муж по-прежнему останется на троне.София кивнула и поднялась.— Помоги нам Бог в этой опасной игре за трон, — шепнула она. Глава 3 Они покинули поместье двумя ночами позже. Пирсу удалось увести с конюшни трех лошадей. К утру они были уже на полпути в Лондон. Ненадолго остановившись в Долсени-Хаус передохнуть, поесть и переодеться, они направились в Вудхилл, имение маркиза, и уже в темноте въехали в ворота. Ровно через пять минут дом сиял огнями и весь штат слуг стоял на голове, стараясь получше устроить хозяина и его прелестную гостью.Княгине представили мажордома, экономку, управляющего и наконец, капеллана, Джона Райта, который с улыбкой сообщил:— Мы с Хью дружили с самого детства. Он очень великодушен и щедр к арендаторам и всему приходу.Княгиня сразу поняла, что священник тактично умолчал о менее благородных чертах характера маркиза.Отдав необходимые приказания, хозяин повел гостью в свои покои.— Так вот где ты собирался скучать, когда я тебя похитила!— Это то место, где мы собираемся скучать, — поправил он, подходя сзади и заключив ее в объятия. — Вон за теми холмами деревня. Я завтра возьму тебя с собой и всем покажу, какая у меня возлюбленная.— И ни один человек не спросит, кто я?— Пусть гадают. Сама княгиня София разделила мою жизнь. Что еще им нужно знать? И если я люблю тебя, они тоже полюбят. Жизнь здесь очень проста, — объяснял он, исполненный невероятного довольства и покоя, особенно теперь, когда одного тепла ее тела было достаточно, чтобы поверить в рай.— Звучит заманчиво, — согласилась она, накрывая его ладони своими.— Здесь мы будем растить нашего ребенка. Наших детей. И если это безумие, не стоит приводить меня в чувство.— И меня тоже, — всхлипнула она.
Дни мелькали один за другим, пронизанные солнечной радостью. Маркиз и княгиня были так счастливы, что жалели весь мир, которому не довелось испытать ничего подобного. Они проводили каждую минуту вместе, в гармонии, которую воспевают лишь поэты в лирических стансах и сонетах, а реалисты провозглашают несуществующей. Иногда они все дни проводили в постели и любили друг друга до изнеможения, бывало и так, что оба вставали на рассвете и шли гулять или объезжали поместье, сады, окрестности. И повсюду люди провожали их взглядами: завистливыми, восхищенными, потрясенными. Такое счастье казалось невозможным, невероятным.Через две недели, когда княгиня, заметив, что ее женское недомогание так и не началось, застенчиво сообщила об этом маркизу, тот решил созвать всю округу и устроить праздник.— Мы объявим, что это в честь какого-нибудь святого, придумаем что-нибудь, — пообещал он, радостно улыбаясь. — Я не хочу тебя смущать.Но внимательные глаза окружающих подмечали малейшие детали их отношений, и хотя все веселились, танцевали, ели и пили, многие стали свидетелями нежной заботы маркиза о княгине. Он обращался с ней, как с фарфоровой куклой, и догадаться о причине было несложно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24