Она улыбнулась ему в зеркало, расчесывая волосы, и послала воздушный поцелуй.
Ловко подхватив его, он сделал вид, будто сунул его в карман.
– Ничего лучше быть не может в жизни, – прошептал он.
Повернувшись в кресле, она посмотрела на него, а глаза ее наполнились слезами.
– Я не знала, что можно быть такой счастливой. Я никогда не подозревала, что так может быть.
Его золотистые волосы, отросшие после болезни, были грубо острижены и торчали ежиком при свете свечи, худоба торса не слишком бросалась в глаза, скрадываемая тенью.
– Я чувствую себя просто в раю, когда ты рядом, милая Таня. – Он вернулся с самого края пропасти и знал это.
Слезы хлынули у нее из глаз.
– Я каждый день молилась об этом.
Он вдруг вскочил на ноги и в два шага оказался рядом, взял гребень у нее из рук, положил вниз и увлек ее в свои объятия.
– Я, наверное, услышал это, – прошептал он нежно, осушая поцелуями ее слезы.
– Ты не должен никогда, слышишь, никогда больше покидать меня.
Прозвучавший сквозь всхлипывания и сопение приказ вызвал слабую улыбку на его лице.
– Не волнуйся, любимая. Я ведь буквально выкарабкался из могилы, чтобы вернуться к тебе. И у меня нет ни малейшего желания вновь испытывать судьбу. – Вспоминая тот жуткий момент, он просыпался ночью в холодном поту.
– Из могилы? – Ужас отразился на ее лице.
– Я пришел в сознание от того, что комья грязи падали прямо на мое лицо.
Зловоние смерти вдруг снова ударило ему в нос. Отгоняя ужас, который всегда нападал на него при мысли об этом, он пытался говорить спокойно.
– Когда я понял, что меня закапывают заживо, я стал звать тебя, выкрикивая твое имя. – На щеке начался нервный тик при воспоминании о том, как он никак не мог привлечь внимание людей, закапывавших его живьем. Даже сейчас это вызывало у него невыразимую панику. – Мой крик был такой слабый, – продолжил он, взяв себя в руки, – что, как сказали потом закапывавшие меня люди, они меня не услышали бы, если бы не взглянули вверх на орла, кружившего у них над головами.
– Твой орел, – прошептала она.
– Наш орел.
– Он приносит нам счастье. Я помню каждую секунду того дня: улыбки, слова и прикосновения, любые желания. Он нашел тебя для меня и отправил домой. – Ее лицо было влажным от слез. – Хотела бы я знать это. Но никто не послал мне весточку. – Она бросила бы все свое хозяйство и отправилась за ним хоть на край света.
– Это было слишком опасно, – объяснил ей Ставр, кончиками пальцев утирая слезы с ее лица. – Люди, которые вытащили меня из могилы, никому не сказали из страха, что их обвинят в моей смерти. Да и когда я в конце концов пришел в себя, я не знал… – Он замолк, не желая упоминать ни имени ее мужа, ни рассказывать об их смертельной схватке. Она могла посчитать себя виновной.
– Ты не знал, не, ищет ли он все еще тебя.
Ставр кивнул.
– Я спросил о тебе лишь сегодня в последней деревне, через которую проходил, и узнал, что он уехал.
– Он умер от ран на обратном пути.
– Что ж, я рад.
По ее телу пробежала легкая дрожь, словно ее коснулись демоны из прошлого, но она тут же взяла себя в руки. Она вздернула подбородок.
– Я должна была сама найти способ, как избавиться от него.
– Понимаю. – Ставр не продолжил: «Но только если бы царь позволил тебе, а также двор, да и сам Шуйский». – Духи были добры к нам, – сказал он, оставив при себе эти мысли.
– Тебе нельзя больше искушать их и снова идти на войну.
– А я и не пойду. – В его голосе прозвучала твердая решимость.
– И ты будешь принадлежать только мне одной, весь без остатка, мой господин, – произнесла она шутливо в надежде прогнать мрачное выражение, появившееся на его лице.
Мгновение ушло у него на то, чтобы привести в порядок свои чувства, и еще одно, чтобы изобразить на лице ленивую улыбку.
– Считай меня в полнейшем твоем распоряжении, дорогая, – протянул он. – Годным для использования в любых целях и любым способом…
– Я не имела это в виду, – покраснела она. – Ты еще недостаточно оправился от ран, чтобы…
– Я уверен, что смогу собраться с силами, – прервал он ее тихим бархатным голосом.
– Это тебе так кажется, – дрогнула она. – Ты уверен? Нет! – Она перевела дыхание, пытаясь задавить мерцающий жар, свивший гнездышко под ложечкой в желудке, напоминая себе, что у них для этого впереди целая жизнь. – Нет, сейчас нам нельзя, – строго заявила она, отталкивая его.
Со снисходительной улыбкой он позволил ей отступить на шаг. Он тоже понял, что время теперь было не в цене.
– Я же не инвалид, дорогая. – Он подошел к кровати и начал расстегивать воротник своей мужицкой косоворотки. – И не хочу спорить с тобой в первую же ночь моего возвращения, но очень надеюсь, что ты передумаешь.
Он стоял у постели, собираясь раздеться, такой высокий и красивый, широкоплечий, очень похудевший, но так неотразимо соблазнительный, что она почти захотела отбросить все свое благоразумие и угрызения совести.
Пуговицы были расстегнуты, он поднял взгляд.
– Придется мне опередить тебя и раздеться первым. – Его улыбка была воплощением искушения. – Хотя мысль о том, как я буду раздевать тебя, подстегивала меня, пока я скакал домой. Я собирался начать с твоих чулок. – Он усмехнулся. – В мечтах я шел дальше в этом направлении. Так что я хочу помочь тебе раздеться. Подожди минутку… – Он отпихнул ногой расшитые шлепанцы, которые она дала ему, и взялся за застежку на брюках.
– Это нечестно. Теперь получается, что я сопротивляюсь, – она покрутила рукой, – когда ты…
– Готов заняться любовью?
– Ну… да… и это нечестно, потому что я с трудом пытаюсь не быть эгоисткой и пожалеть тебя, и вообще…
– Если ты действительно жалеешь меня, дорогая, – его пальцы трудились над застежкой на штанах, – то подойдешь чуть ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35