А унижение Янси оказалось еще более явственным: ему пришлось искать работу после Гражданской войны, которая лишила его семью даже заложенной-перезаложенной плантации.— А что думаете по этому поводу вы? — поинтересовался Янси с неприкрытой иронией.Однако Миллисент недаром полжизни культивировала образ леди из южных штатов.— Мистер Стрэхэн, — сурово произнесла она с хорошо отмеренной дозой возмущения, — я ее мать. Надо ли мне напоминать вам об этом?— Прошу прощения, сударыня, — ответил Янси. — Я лишь беспокоюсь о собственности полковника. Я просто забылся.Его тон был настолько же смущенным, насколько ее был суровым. Они напоминали двух актеров в хорошо отрепетированной пьесе — обмен светскими фразами стал второй натурой для них обоих. Каждый прекрасно понимал, что другой думает о полковнике Брэддоке, его дочери и его деньгах, но игра требовала неукоснительного соблюдения правил.И все-таки они пришли к соглашению — надо было просто правильно вести переговоры. Сообщники даже вместе пообедали, что показалось служащим гостиницы весьма подозрительным. 13 Хэзард проснулся на своей постели из шкур бизона. Вторую ночь он провел на полу, и беспокойный сон не принес ему отдыха. Он с трудом заставил себя подняться, понимая, что, если в этот день возникнет критическая ситуация, ему непросто будет с ней справиться. Его мозг и тело изнемогали от усталости, а присутствие Венеции лишало способности рассуждать здраво.Хэзард бесшумно вышел из хижины, не разбудив Венецию, и направился к пруду. Легкий бриз играл ветвями осин, и это прекрасное утро неожиданно напомнило ему молодые годы. Тогда каждый рассвет казался ему таким свежим, солнечным, полным надежд. На мгновение Хэзарду вдруг захотелось вернуться в прошлое, к тем временам, когда на этих землях обитало только его племя, когда наступающий день всегда сулил нехитрые детские радости — скачки наперегонки, набрасывание колец на шест, игры, в которых соревновались его сверстники…Стоя на поросшем травой берегу пруда, Хэзард тяжело вздохнул. Солнце по-прежнему ярко освещало горные вершины, но все вокруг изменилось. Его народ ушел дальше на север от этих гор, куда еще не добрались охваченные жаждой золота белые люди, другие индейцы осели на равнинах, пытаясь обрабатывать землю. А он теперь работал, как раб, вгрызался в землю день за днем, надеясь спасти свой народ от участи других племен, которые лишились всего по воле белых. Золото — вот решение проблемы. Это ответ на любой самый трудный вопрос. «Ну, скажем, почти на любой», — с иронией отметил Хэзард про себя. Золото не поможет справиться с той страстью, которую он испытывает к Венеции… Ну что ж, значит, надо искать другие способы утолить этот голод. И он решительно нырнул в пруд, надеясь, что холодная вода несколько остудит его пыл.Венеция проснулась часом позже. В хижине стояла тишина, только веселая птичья трель переливчато звенела за окном. Она отбросила одеяло, села и обвела взглядом комнату. Хэзард уже ушел — на дощатом полу остались влажные следы его ступней, а крошки на столе и брусок масла говорили о том, что он сделал себе сандвичи. Венеция неожиданно ощутила странное разочарование и сразу рассердилась на себя. Она не должна испытывать к нему нежности! До этого момента она считала свои чувства к Джону Хэзарду Блэку исключительно сексуальными. Так можно наслаждаться новым платьем, новой игрушкой — откровенно, без всех этих сложностей, которые неожиданно возникли в ее мыслях…Венеция поспешно отмахнулась от ненужных переживаний и напомнила себе, что индеец просто использует ее, а она не прочь использовать его. Все по-честному: она его заложница, он ее учитель, а потом приедет папа, и это восхитительное приключение благополучно закончится. Наверное, она всю свою жизнь будет с трепетом вспоминать странного индейца, который открыл для нее мир чувственных удовольствий… Жаль только, что этот индеец оказался крепким орешком, но Венеция не теряла надежды. Лишенная иллюзий и прекрасно понимающая, чего она хочет, мисс Венеция Брэддок решила во что бы то ни стало найти ключ к невероятной выдержке Хэзарда.Когда Хэзард пришел на ленч, в хижине суетился Джимми. Еда была готова, пол чисто подметен, а Венеция украсила свою блузку цветком шиповника. Хэзард немедленно вспомнил, какая у нее нежная грудь, и так отвлекся, что Джимми пришлось дважды повторить свой вопрос.— Вы уже начали спускаться к югу?— А?.. — Хэзард словно очнулся от сна. — Да. За сегодняшнее утро я продвинулся на тридцать футов.— Тридцать футов?! — воскликнула удивленная Венеция, которая за время путешествия начала разбираться в горнорудном деле. — Да это же рекорд!Хэзард посмотрел на нее и решил, что шиповник ей к лицу.— Большую часть работы выполнил порох, — скромно ответил он.— А как вы вывозите отработанную породу?— У меня есть вагонетка. Я проложил рельсы, когда начал обрабатывать этот участок.— Значит, вы не сомневались, что найдете золото?— Я бы не стал вкладывать столько времени и труда, если бы не был в этом уверен.— Хэзард ходил в горнорудную школу в Колумбии и знает абсолютно все о добыче золота, — вступил в разговор Джимми, довольный тем, что может сообщить еще один замечательный факт из жизни своего кумира.— Спасибо за комплимент, — улыбнулся Хэзард, — но я знаю далеко не все. Я прослушал несколько лекций о золотодобыче, только и всего. Кстати, это было не так далеко от Бостона.Венеция широко открыла глаза от изумления:— Вы никогда не говорили, что жили в Бостоне.— А вы не спрашивали.— Но что вы делали в Бостоне? — в голосе Венеции звучало недоверие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126