Фелисия задумчиво прикрыла глаза:
— У меня вопрос.
— Только один? — великодушно осведомился он, пребывая в прекрасном настроении после большей части содержимого обеих бутылок и от сознания, что находится в такой приятной компании.
— Ты когда-нибудь делал это?
Притворившись, что глубоко задумался, Флинн потер лоб и расплылся в улыбке.
Фелисия восторженно засмеялась:
— Тогда вперед, мой рыцарь! Хотя предупреждаю, у меня обострился собственнический инстинкт после шампанского.
— Должно быть, действие «Клико», — со вздохом согласился он, — ибо меня обуревают те же ощущения.
— Нам следовало бы дать обет трезвости.
— Значит, больше никакого шампанского? Даже к завтраку?
— Только не говори, что уже утро! — ахнула Фелисия, неприятно пораженная вторжением холодной реальности.
— Еще не утро — солгал он ей. — Доверься мне. И поскольку я впервые в жизни играю роль парикмахера, может, ты хочешь вести дневник?
Она мигом включилась в игру. Его теплая улыбка прогнала все тревоги.
— О чем? Как мыть волосы или?.. — весело осведомилась она.
— Не стоит… я передумал. Вместо этого займу тебя более интересными вещами.
Он навис над ней и нежно коснулся губ поцелуем. Фелисия блаженно вздохнула, впитывая сладость шампанского.
— Наверное, мне действительно стоит вести дневник. Когда-нибудь я продам тебе свои мемуары.
— Меня уже давно ничего не смущает, дорогая, но я мог бы написать поэму о непреодолимой тяге к тебе.
Их тела слегка соприкоснулись.
— Я захотел тебя с той самой минуты, как ты вошла в казино, и это жгучее желание с тех пор терзает меня.
На ее животе горело раскаленное клеймо — отпечаток пылающего пениса.
— Значит, я не одинока в своей одержимости!
— Я был достаточно терпелив?
Она прекрасно поняла смысл, казалось бы, невинного вопроса.
— Чрезвычайно, и галантен тоже.
— Не припоминаю, когда в последний раз лежал в ванне с женщиной и не пытался ничего предпринять.
— А я не могу припомнить, когда вообще лежала в ванне с мужчиной.
— Как же мне повезло!
Он чуть шевельнул бедрами.
— Скорее мне, — пробормотала она. — И я совершенно уверена, что мои волосы могут подождать.
— Ты так думаешь?
— Да.
— Так твоя горячая маленькая пещерка уже готова? — прошептал он.
— Да, — выдохнула она. — Я боялась попросить тебя, вдруг ты предпочитаешь менее агрессивных женщин…
Он проник пальцем в нее и ощутил источавшую жар влагу.
— Ты больше чем готова.
— Не возражаешь, если я сейчас кончу?
— Не возражаешь, если я стану брать тебя все следующее десятилетие?
— Умоляю, исполни свое обещание, — пробормотала она, потянувшись, чтобы поцеловать его, но вместо этого тихо охнула, когда стальная плоть вонзилась в ее мягкое лоно. Ощущение невесомости, бархатистое трение тел, легкий плеск воды, истома, вызванная шампанским, обещали редкое наслаждение. — Купание с тобой… невероятно увлекательно.
— Когда-нибудь мы повторим, — пообещал он, сжимая ее руки. Потом приподнял ее, поставив локти на дно ванны и упираясь ногами в стену, чтобы еще глубже проникнуть в нее.
— Я больше не могу ждать.
— Тебе и ни к чему…
— Я ненасытна…
— Прекрасно, — объявил он, хотя рассудок его уже затуманился желанием. — Мне следовало бы держать тебя в постели и не выпускать.
Он, притиснув ее ко дну, врезался еще сильнее.
— И тогда я мог бы иметь тебя, когда захочу.
Фелисия всхлипывала, бесстыдно возбужденная непристойной картинкой.
— Мог бы заставить тебя кончать до завтрака и во время завтрака, пока ты еще не оделась… если я дам тебе одеться. Ты лежала бы на террасе под летним солнышком, и я мог бы взять тебя прямо там…
Громко вскрикнув, Фелисия стала извиваться… его слова невыразимо непристойны, его плоть наполняет ее, пронзает, изливается… И все же несколько долгих мгновений спустя при ощущении полного довольства исчезнувшее желание возродилось вновь.
— Боюсь, что не отпущу тебя, — призналась Фелисия, так и не разжав рук.
— Превосходная мысль.
Такой ответ должен был привести Флинна в чувство, но он не заметил своей оплошности, отуманенный вожделением.
— Мы, похоже, оба навеселе.
— Говори за себя!
Сам он никогда не бывал пьян.
— Я и говорю за себя, — заверила Фелисия с очаровательным смешком. — Я нашла дорогу к истинному блаженству.
— И мы определенно пребываем в нирване, — подтвердил он, шевельнувшись в ней, словно определяя границы рая.
Фелисия выгнула спину, по-кошачьи замурлыкав, и Флинн подивился щедрости судьбы, благодаря которой он нашел идеальные ножны для своего меча.
— А хочешь, я вымою твои волосы? — спросила она, ероша его влажные темные кудри.
— Будет лучше, если ты останешься там, где есть.
Флинн медленно подался вперед. Фелисия сцепила ноги у него на спине и подняла бедра, впуская его в себя.
На этот раз они любили друг друга неспешно, пыл недавней схватки добавлял дремотную чувственность к ленивому ритму их движений. Вода в ванне пошла мелкой рябью, омывая их, согревая и без того разгоряченную плоть. Ощущения вытеснили все мысли и сомнений. Время остановилось.
Она кончила первой, потому что неукротимо стремилась познать все стороны, все великолепие сладострастия, в то время как он предпочитал ждать: суровая необходимость для мужчины, известного своим искусством ублажать женщин. Да он и не был так голоден, как она: женщины всегда были к его услугам.
Флинн нежно поцеловал Фелисию, когда закруживший ее шквал унялся, и, отстранившись, скользнул вниз и поднял ее на себя.
— Теперь моя очередь, — игриво пробормотал он.
— Нет, — запротестовала она, уткнувшись лицом в его плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21