Кэролайн была благодарна ему за все: за ненавязчивое внимание, за устроенные для неё каникулы, за все милые подарки. Но даже теперь она не в состоянии была отвечать ему взаимной привязанностью и однажды постаралась просветить его на сей счёт в самой мягкой форме.
– Я терпеливый мужчина, моя дорогая, – ответил он.
У неё не хватило духу возразить ему, что вовсе не терпением можно завоевать её любовь. А то, о чём она мечтала, было недостижимо. Или тот, о ком она мечтала, если уж быть точной. Хотя, конечно, это было откровенной глупостью: продолжать вздыхать о таком себялюбце и ветренике, как Саймон.
Тем не менее она всё ещё не справилась со своими чувствами, хотя прошла не одна неделя со дня их последней встречи. Вернее, последней ссоры.
Она только что распрощалась с Уиллом после целого дня, проведённого в его обществе, и устало поднималась к себе в комнату. Ей самой было невдомёк: что за странное упрямство не позволяет раскрыть своё сердце навстречу такому доброму и чуткому человеку, каким был виконт? Рано или поздно он унаследует отцовский титул. Он предложил ей преданную любовь и заботу, не говоря уже о том, что их взгляды на жизнь и интересы совпадали просто с поразительной точностью. И она не сомневалась, что он будет хранить ей верность до конца своих дней.
Почему она не в состоянии ответить на его чувства, как сделала бы любая разумная женщина?
Почему она тоскует по беспутному шалопаю и бабнику, походя разбившему её сердце?
Природа словно почувствовала нетерпение, снедавшее Саймона на обратном пути, и воды пролива с покорностью несли на себе его судно. Лёгкое волнение, ровный попутный ветер, ясное безоблачное небо сделали путешествие быстрым и приятным. Как только шхуна отдала швартовы в Дувре, он соскочил на землю. Не в силах дожидаться, пока на берег сгрузят его экипаж, герцог отправился в городские конюшни, нанял самого быстроногого жеребца и помчался в Лондон.
Прибыв в Харгрейв-Хаус, он первым делом вызвал своего секретаря. Не прошло и часа, как в передней его особняка собралась целая толпа торговцев, стряпчих, самых известных в городе ювелиров и самых дорогих портных. Все они наперебой рвались получить аудиенцию у герцога.
Его пожелания были вполне определённы, и каждый, кто попал к нему в кабинет, получил краткие, но исчерпывающие инструкции и был отпущен. Не далее как на следующий день его светлость собирался покинуть город и отправиться на север. К этому времени все приказы должны быть выполнены и все покупки погружены в его экипаж.
Саймона несколько смущала перспектива провести три дня пути в компании священника, но его секретарь Гор отрекомендовал своего кузена как самого необременительного спутника. Младший сын младшего сына, этот молодой дворянин вовсе не по своей воле и не из любви к Господу избрал стезю его служителя.
– Ваша светлость, мой кузен с ума сходит по лошадям и скачкам, но у него никогда не хватит денег, чтобы содержать свою конюшню.
– Превосходно. Прикажи конюху приготовить нам Рыцаря и Кастора. Мы поедем вперёд верхом, а карета пусть отправляется вслед. Значит, он вовсе не такой уж святоша? Смотри, я полагаюсь на твоё слово!
– Вовсе нет, сэр.
– Но ему хотя бы хватит ума обвенчать нас как следует? На это его святости довольно?
– Безусловно, сэр! – Однако про себя Гор сделал мысленную заметку: заставить кузена проштудировать нужные страницы сборника англиканских литургий. Достойный кузен Обри не переступал порога святого храма с того самого дня, как четыре года назад был посвящён в сан и получил стипендию для дальнейшего изучения закона Божьего.
– Превосходно, – коротко кивнул Саймон. Он посмотрел из окна кабинета на хмурое зимнее небо. – Сейчас ещё не очень поздно, не правда ли?
– Примерно шесть часов, сэр. Не угодно вам самому распорядиться насчёт обеда? Я вызову сюда повара.
Саймон обвёл комнату рассеянным взглядом, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. Внезапно он улыбнулся:
– А почему бы и нет?
Когда до повара дошла новость, что его светлость вызывает его к себе в кабинет, от ужаса у бедняги подогнулись колени. Он едва успел плюхнуться на первый попавшийся стул и попытался прикинуть, что за напасть могла послужить причиной столь неожиданного вызова. Ему ещё ни разу в жизни не приходилось лично разговаривать с герцогом. В тех редких случаях, когда хозяева обедали в Харгрейв-Хаусе, он получал инструкции либо от вдовствующей герцогини, либо от сестры лорда Блэра, леди Адель.
Карабкаясь по лестнице из подвала, повар был уверен, что настал его смертный час, и едва заставил себя трясущейся рукой постучать в двери кабинета.
Саймон посмотрел на него и улыбнулся:
– Добрый вечер… э-э…
– Фенеллон, сэр, – пришёл на выручку Гор.
– Ах да, Фенеллон. Позволь поблагодарить тебя за хорошую работу.
– Спасибо, спасибо, ваша светлость! – Повар судорожно стиснул руки, чтобы не было видно, как они дрожат.
– Гор сказал мне, что у тебя есть кое-какие предложения по поводу сегодняшнего обеда.
Фенеллон едва не лишился чувств. Слишком поздно, уже почти шесть часов!
– На сколько персон, ваша светлость? – пролепетал он.
– Только на меня. Да ты не переживай. – Он заметил, какой смертельной бледностью покрылась физиономия бедного слуги. – Сойдёт всё, что угодно.
Но ведь герцог никогда в жизни не ел дома! Никогда! Фенеллон понятия не имел о том, что ему может понравиться, а что нет. Мясо, рыба, дичь? Любит ли он салаты, мороженое, овощные приправы? Насколько для него важен внешний вид блюда? А как насчёт списка вин? Откуда ему знать, что подать герцогу к обеду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80