На первой же площадке молодой человек остановился и приник к губам девушки. Они едва не задохнулись в долгом и страстном поцелуе.
— Скорее! — взмолилась Флора, палимая огнем торопливого желания. — Ради Бога, скорее!!!
Темные бархатистые глаза Адама выразительно блеснули в полумраке. Было очевидно, что он распален не менее сильно.
— Подожди самую малость. — Необоримая дрожь в его голосе обещала минуты дикой страсти. — Мы почти у цели.
Он зашагал еще стремительнее, могучими руками ловко ворочая томно расслабленное тело Флоры — чтобы ненароком, в спешке, не ударить ее о перила или о стену. В секунду Адам преодолел несколько ярдов до ближайшей пустой комнаты на втором этаже.
Ногой он бесшумно прикрыл дверь, в темноте нашел дорогу к кровати и опустил Флору на шелковое покрывало.
Пока она резким движением вздергивала платье до пояса, он рвал ремень своих лосин.
Еще мгновение — и Адам уже вошел в нее.
Больше двух недель оба томились желанием, и поэтому сейчас они словно с ума сошли. Это первое соитие после разлуки было таким стремительным и сумбурным, что оставило по себе лишь бессвязное воспоминание. Оба двигались навстречу друг другу с бешеной скоростью, задыхаясь и хрипя.
Все кончилось так быстро, что каждый из них про себя подивился краткости этого жгучего наслаждения. Прекрасно… и все-таки слишком мгновенно!
— Прошу… прощения, — пробормотал Адам. Его дыхание еще не пришло в норму, и сердце молотом колотилось в груди.
— Не стоит… из… ви… нений, — таким же прерывающимся голосом отозвалась Флора. — Честное сло… во… Было пре… красно…
Он попытался ответить улыбкой, но и на это не хватило сил.
Улыбнулся Адам много позже, когда опять стал хозяином собственного тела и мозга, когда зажег лампу в изголовье и снова лег, так и не раздевшись, на измятое голубое покрывало.
— Если я ошибаюсь, то лучше солги мне в ответ… — сказал он, лениво и нежно водя указательным пальцем по ее обнаженной ключице, — но мне кажется, что эта комбинация… ну, я и ты… словом, по остроте ощущений то, что между нами, не идет ни в какое сравнение с тем… с тем, что бывало. Я прав?
— А зачем мне лгать? — ответила Флора с шаловливой улыбкой. Измятое платье, вместе с нижними юбками скомканное у самой талии, бесстыже оголяло ее ноги — и кожа повыше шелковых чулок была того же цвета, что и Флорины распаленные щеки.
— Ладно, подправлю вопрос, — произнес Адам, сдвигая подушечку пальца на верхний край ее груди. — Просто скажи мне: я прав или нет?
— Прав, — прошептала она, подаваясь вперед таким образом, чтобы его палец скользнул по лифу платья и оказался на соске. — Пра-а-ав… мммм… совершенно прав!
— Однажды ночью меня так разобрало, — жарким шепотом признался он, поглаживая сквозь тонкую ткань острый холмик соска, — что я чуть было не вскочил на коня — хотел скакать в Виргинию и повидаться с тобой!
— Это было бы замечательно! Зря ты сдержался! — Я хотел ощутить, как твоя ножка прижимается к моей…
— Но потом благоразумие взяло верх, — усмехнулась Флора, — и ты подумал: а стоит ли ради такого пустяка трястись в седле добрый десяток часов!
— Ради «такого пустяка» я трясся в седле хороших три часа — опомнился и повернул назад только у брода через Пайн-Крик.
— Досадно. Ведь я так томилась по любви!
— Тебе хотелось мужчины?
— Я хотела тебя.
Он слегка защемил ее сосок двумя пальцами и строго спросил:
— Спала с кем-нибудь?
— Фу, ты ревнуешь!
— Была бы охота ревновать! — воскликнул Адам, отпуская сосок. Затем, уже с обычной надменной небрежностью уверенного в себе мужчины, осведомился: — Так с кем же ты спала?
— Не твое дело. А чью плоть услаждал ты на протяжении этих двух недель?
— Соревнуемся в пошлости? — уже совсем отчужденным голосом спросил Адам и окончательно убрал руки с ее тела. Теперь он смотрел на Флору с хорошо знакомым циничным прищуром.
— В этих играх я тебе не товарищ, — возразила девушка. — Не путай меня со своей супругой.
— Ты, конечно, совсем другая?
— Две недели я мечтала лишь о тебе и о твоем теле. Как я могла целоваться с кем-то другим? Не говоря уже о прочем! Я не люблю эрзацы.
— Ты уж меня прости, но после нашего ураганного знакомства в доме судьи Паркмена мне не очень-то верится, что ты способна быть паинькой целых две недели!
— Хочешь верь, хочешь не верь — меня это не заботит. Что для меня важно, — тут Флора опять перешла на чувственный шепот, — так это измочалить тебя к утру до полусмерти. Сегодняшняя ночь наша — и я сполна расквитаюсь с тобой за две недели воздержания!
Адам расплылся в довольной улыбке.
— Люблю, когда женщина называет вещи своими именами.
— Когда говорит о телесной любви?
Его улыбка стала еще шире.
— Когда она говорит о телесной любви — со мной.
— А моя страсть к мистеру Адаму Серру стала бы и вовсе безмерной, если бы он от слова перешел к делу.
— Видал ли свет более нетерпеливую проказницу!.. Ну, я тебе покажу, чертовка!
Он перекатился со спины на живот — и очутился над ней. Флора легонько поцеловала его в губы.
— Да, я ужасно нетерпелива!
Она обхватила шею Адама ладонями и всем телом прижалась к нему.
— Чувствую, ты готов, совсем готов. Ну так иди сюда…
Возбуждающим движением бедер и паха девушка еще выше задрала нижние юбки, а затем взяла его снова отвердевший член и направила в свое горячее лоно.
Адам закрыл глаза, чтобы упиться каждой секундой неспешного проникновения. Казалось, сердце на мгновение-другое замерло…
Затем, с трудом разлепляя веки, он тихо процедил:
— Посмотрим, кто кого измочалит. Быть может, это я задолблю тебя до смерти!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141