Ричард находился рядом с Фаллон. Роже и даже Ролло спросили, как она себя чувствует, а вот Аларик не подошел к ней. Фаллон проголодалась, потому что почти ничего не ела в течение двух дней. Но едва она отведала соленого мяса, как ей стало нехорошо. Когда снова двинулись в путь, Фаллон поняла, что ее может вырвать.
— Мне нужно в лес, — сказала она Роже,
— Миледи, не надо этих штучек…
— Каких штучек! Мне необходимо отлучиться!
Пока Роже с тревогой смотрел ей в лицо, Фаллон пустила лошадь галопом по еле заметной тропинке, ведущей к лесу. Она едва успела достичь кустов и спешиться, как ее вырвало, после чего она упала в снег, пытаясь им омыть и охладить лицо.
— Фаллон!
Она повернулась и увидела Аларика, который стоял над ней, широко расставив ноги, огромный на фоне заиндевелых деревьев. Он нагнулся, но Фаллон вскочила, попыталась бежать от него и едва не упала снова, зацепившись за корягу.
— Оставь меня в покое! Я никуда не собираюсь убегать!
Он помолчал, словно обдумывая увиденное.
— Ладно. Пошли.
— Мне плохо! Я не могу идти!
Он пожал плечами.
— Такое недомогание свойственно всякой женщине, когда она вынашивает ребенка. Все будет в порядке, когда мы доедем до города.
— Вспомни, от кого этот ребенок! — крикнула Фаллон, сжав кулаки. — Что, граф, у тебя все еще есть сомнения?
— У меня нет сомнений, миледи, — ответил он хрипло.
— Не могу представить, чтобы ты так доверял мне, — расхохоталась она.
— И вы правы, миледи. Но мы опросили нескольких пленных, которые были рядом с вами и Делоном в ту единственную ночь. Их рассказы совпадают. Ваш нареченный, похоже, честный человек.
— Ты не веришь мне… Ты обращаешься к другим, — запнулась она, затрудняясь подыскать слова покрепче, чтобы выразить то, что она думает об Аларике.
— Ты должна радоваться этому, ma bellе. Я признаю ребенка.
— По мне, лучше бы его дьявол признал! — Фаллон выдернула руку. Аларик посуровел и холодно улыбнулся.
— Mademoiselle, прошу вас. — Он показал рукой в сторону дороги. Фаллон поспешила к лошади, желая уклониться от его помощи, однако он вовремя подоспел и поднял ее. Лошади вышли из зарослей, и все двинулись дальше.
На улицах Лондона было оживленно. Всюду толпились люди, стремящиеся оказаться если не на празднестве, то хотя бы поближе к Вестминстеру. При виде такого количества народа у Фаллон снова появилась надежда: если она смешается с толпой, никакие люди нового короля ее не найдут. Однако Аларик словно прочитал ее мысли, и как только они оказались в людском муравейнике, он остановил лошадей и посадил Фаллон перед собой на Сатану.
Аларик продолжал хранить молчание. Он был рядом, касался ее, но это вынужденное объятье нисколько не согревало ее. Фаллон чувствовала себя разбитой и больной.
Наконец они добрались до дворца. Аларик оставил Фаллон на попечение Ричарда, предупредив, что у дверей будет находиться страж.
Ричард провел ее в комнату, в которой она жила раньше. Затем извинился и ушел, поскольку должен был находиться при Аларике.
Большую часть вечера Фаллон прошагала по комнате. Наконец она решила открыть дверь — и едва сдержала крик. Ее стражем оказался не кто иной, как Фальстаф — великан, которого она ранила в шатре в страшную ночь после битвы при Гастингсе.
— Боже мой! — выдохнула она.
— Миледи, — поклонился Фальстаф, — я здоров и не держу против вас зла.
— Я не хотела вас убивать, — с несчастным видом произнесла Фаллон.
— А я и не умер, — бодро ответил он, — так что все отлично.
Она кивнула, снова почувствовав себя разбитой, и закрыла дверь.
К вечеру Ричард принес ей еду. Теперь это было не вяленое мясо, которое они ели в дороге, а жаркое с большим ломтем хлеба. Фаллон была отчаянно голодна.
— Аларик сказал, чтобы вы ели хлеб, — сообщил Ричард, — это вам поможет.
— У него что, большой опыт в вынашивании детей? — съязвила Фаллон.
Ричард покраснел и поставил блюдо на стол. Аларик все не приходил, и наконец Фаллон свернулась на кровати и заснула.
Аларик так и не пришел этой ночью. Она проснулась перед зарей в одиночестве. Она чувствовала себя несчастной, неспособной справиться с тоской. И еще ее мучило желание… Она хотела, чтобы он был рядом. Она любила его и собиралась родить ему ребенка.
Фаллон закрыла глаза и попробовала восстановить в памяти цепь событий с того момента, когда Аларик увел ее от позорного столба. Он был взбешен, он боялся за будущего ребенка. А ту, что его родит, можно оскорблять и мучить?
Она собирается бежать, поэтому какое значение имеет то, что он ее отверг? Она могла бы отправиться на север и найти убежище у Малькольма, короля скоттов.
Нет… Вильгельм слишком зорко следит за дочерью Гарольда. Если Аларик устал от нее, ее заточат в одном из каменных замков, которые Вильгельм намерен построить по всей стране.
Фаллон закрыла глаза и попыталась заснуть. Когда она их открыла, ее охватила паника. Она была не одна. У ее кровати сидел Вильгельм, почти полностью одетый для коронации. Фаллон испуганно посмотрела на него и отодвинулась на другой край кровати.
Вильгельм улыбнулся/
— Должно быть, Фаллон, я и вправду кажусь вам демоном.
Фаллон ничего не ответила, продолжая смотреть на Вильгельма. Испытывает ли он удовлетворение, завоевав страну? Выглядел он старым и усталым.
— Я пришел сказать, что весьма сожалею о том, что вы вынудили меня причинить вам боль. Но по закону, миледи, после рождения ребенка за мной остается еще двенадцать плетей. Не давайте мне повода помнить об этом.
Не спуская с Вильгельма глаз, Фаллон тяжело дышала.
— Эрик Улфсон… Вы не знаете этого человека, — устало произнес Вильгельм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136