Проклятье там, за Английским каналом, где ублюдок-герцог собирается выступить против нас. Люди добрые, нам принесут бедствия иностранные князья, а не законно провозглашенный король.
— Норманны!
— Верно, презренные, подлые норманны!
Лишь сейчас Фаллон сообразила, что рядом с ней стоит сумрачный Аларик и смотрит на нее с гневом и упреком. Она замолчала, внезапно заметив, что вокруг него собирается толпа. Рядом с его головой пролетел брошенный женщиной камень. Толпа угрожающе загудела.
— Нет! — шепотом сказала она. Толпа растерзает его. На площади перед церковью было по крайней мере полсотни мужчин и женщин. Они способны на все. И зажгла толпу именно она.
— Нет! Нет! — закричала она, но ее голос заглушили крики ненависти. Тщетно пыталась Фаллон пробиться сквозь толпу.
— Стойте!
Баритон Аларика перекрыл гомон на площади. Он вскочил на повозку, держа перед собой свой огромный грозный меч.
— Да придет к вам мир, люди добрые! Я гость вашего короля! Вы вполне можете убить меня, но прежде чем погибнуть, я прихвачу с собой на тот свет добрую дюжину, и это будет кто-то из вас. Неужто вам охота так глупо пролить свою кровь?
Крики в толпе сменились глухим гулом. Некоторые мужчины опустили вниз палки. Гул стал постепенно затихать, и люди начали медленно расходиться.
И вскоре Аларик и Фаллон остались одни под черным небом ночи, на котором начертила свой след комета. Фаллон увидела в глазах Аларика гнев, который был способен испепелить ее.
— Фаллон, неужто ты так страстно желаешь моей смерти, что рада устроить смертоубийство прямо перед церковью? Скоро и без того крови будет достаточно, миледи!
— Да, да! — выкрикнула она. — Вы скоро придете с войной. Жаль, что они не убили тебя! Одним нормандским рыцарем в будущем сражении было бы меньше!
Некоторое время он молча смотрел на нее, затем поклонился, и его губы скривила ироническая улыбка.
— Молись, Фаллон. Молись за Англию, а если у тебя есть разум, то молись и за себя. Если ты когда-нибудь попадешься мне, ты заплатишь очень дорого.
Он повернулся и быстро зашагал в сторону дворца. Фаллон смотрела ему вслед, пока его широкие плечи не растворились во тьме, затем снова взглянула на небо.
Как бы там ни было, а люди видели в комете недоброе предзнаменование. Она тихо заплакала, потому что отец тоже, должно быть, почитал комету за недобрый знак.
— Боже, прошу тебя, не надо! — шептала она. Никто не ответил ей в ночи. Ей стало холодно, она обняла себя за плечи и побежала во дворец.
Фаллон направилась в опочивальню отца. Из-за полуоткрытой двери она увидела, что Гарольд был не один.
С ним был Аларик. Они обменялись негромкими фразами, затем оба встали и обнялись как друзья.
Фаллон затаилась, прижавшись к стене. Аларик прошел мимо, не заметив ее. Фаллон поняла, что утром он уедет.
Это была последняя встреча Аларика и Гарольда, где они разговаривали как друзья. С этой ночи они стали противниками, и за каждым из них была армия.
Глава 12
Комета была видна в небе семь ночей. Она почти исчезла, когда пришла весть о том, что у южного побережья появился вражеский флот.
Но это было не войско Вильгельма.
С гонцом, прибывшим к Гарольду, приехал очень высокий белокурый датчанин. Он был представлен Фаллон как кузен Эрик Улфсон, князь датского королевского дома. Он привез отцу весть о том, что ее дядя Тостиг посетил Нормандию, Фландрию, Данию и Швецию, пытаясь сколотить войско, чтобы выступить против брата. Именно флот Тостига сейчас угрожал южному побережью. Собирали продовольствие для Тостига — не для поддержки его, а для подкупа, чтобы он покинул Англию.
Гарольд готовился выехать для встречи с братом, и Фаллон оказалась в компании своего датского кузена. Это был красавец нордического типа и крепкого телосложения. Он не спускал глаз с Фаллон. Но ей не нравился Эрик. Удивительно, что она стала сравнивать его не с Делоном, а с Алариком. Она и сама не могла объяснить своих симпатий: ведь Эрик был союзником, в то время как Аларик — врагом. Но они оба прошли через множество сражений, и оба, она это знала, желали ее.
Однако что-то сильно отличало их друг от друга, даже то, как они смотрели на нее. Какое-то тепло рождалось в ней, а сердце начинало биться сильнее от взгляда Аларика. Ненавидя его, она тем не менее начинала дрожать от прикосновения его руки. Ничего, кроме внутреннего холода, не ощущала она в себе при мысли об Эрике.
— Эрик больше похож на Гарольда Гордраду, чем на датского короля, — сказал однажды ее дядя Леофвин. — Он все еще изображает из себя викинга. Он совершал набеги через Балтийское море на Русь. Говорят, что он дерется как зверь и для него нет ничего святого.
— Но отец приветлив с ним, — заметила Фаллон.
Леофвин пожал плечами.
— В наши дни неплохо иметь союзников. Датский король удовлетворен своим королевством, а вот Гарольда Гордраду стоит опасаться. Так что будь полюбезнее со своим датским кузеном, Фаллон.
Она старалась быть любезной, хотя в его присутствии ей было не по себе. Однажды вечером, сидя рядом, он поцеловал ей руку и окинул таким взглядом, что она почувствовала себя голой.
— Фаллон, если бы мы были врагами, как в прежние времена, я приплыл бы сюда и умыкнул тебя.
Фаллон постаралась как можно вежливее отвести руку.
— Но мы живем не в прежние времена, — ответила она. — Мы в какой-то степени родственники, и вы приехали к нам как друг.
— А в один прекрасный день меня, возможно, призовут в качестве союзника. Я буду сражаться за вас. Я разобью любого врага.
Фаллон выдавила из себя улыбку и постаралась сдержать дрожь.
— Благодарю вас, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136