Ондайн с удивлением на него посмотрела.— Я люблю вас, миледи.— Ах, Уорик!Она обняла его за шею и прижалась к нему в приливе радости. Ненастные облака над ними, казалось, рассеялись навсегда. Их жизнь заливал солнечный свет и овевал легкий освежающий ветерок.— Будь ты служанка или леди, браконьерша или герцогиня, я люблю тебя, — добавил он нежно, крепко сжимая ее пальцы.Она прошептала, что любит его, любит навеки… Приближался рассвет.— Моя любовь… — с тоской произнес Уорик, понимая, что пора расставаться.— Любовь моя… — повторила она отрешенно.Он посмотрел на нее, и в его глазах вновь вспыхнул огонь желания.— Жена моя, любовь моя! Я испытал величайшее блаженство, но умоляю тебя: не касайся ногами моих ног, не мучай мою плоть возбуждающей красотой розовых бутонов на нежных холмах, иначе я не смогу уйти, прежде чем снова не утолю свое желание.— Ах! — вздохнула она, почувствовав, что его страсть обретает новую силу. — Иди же! — Она слегка оттолкнула его от себя.Он улыбнулся, последний раз коснулся ее губ мимолетным поцелуем, с величайшей неохотой откатился от нее на край кровати и поднялся.Ондайн отвернулась, не в силах смотреть, как он одевается; она тоже страдала от предстоящей разлуки.Одевшись, Уорик посмотрел на нее. Нежная улыбка тронула его губы. Какой прекрасной была его жена, стройная, с совершенными формами, целомудренная и казавшаяся еще неотразимее на сумрачной коричневой ткани его плаща, который контрастировал с золотистым солнечным блеском ее роскошных волос.— Ондайн! — прошептал он ласково. Она повернулась.— Плащ… Я бы с радостью оставил его, но, боюсь, он может нас выдать…Ондайн поднялась, сдернула плащ с постели и протянула ему. Он завернулся в него, и она опять бросилась к нему на шею. Они еще раз крепко обнялись, счастливые любовники, обретшие наслаждение и восторг, пусть даже и отравленный мучительной болью.Наконец он оторвался от нее, радуясь, что она не смущается своей наготы в его присутствии, и страдая оттого, что ему надо уходить!Вдруг его охватил страх за ее будущее — он вспомнил о Рауле и почти грубо взял ее за руку.— Поосторожнее с Раулем, миледи! Следите за своим поведением. Если в моем присутствии вы окажетесь слишком близко друг от друга, мое терпение может лопнуть, и тогда все пропало!— Я никогда…— Я уже видел! Сегодня, миледи, оно чуть не лопнуло, а ваш так называемый жених чуть не отдал Богу душу под ударом моего молота!Она вспыхнула.— Хорошо, я буду осторожна.— Любимая, я еще вернусь.Он улыбнулся на прощание, поцеловал ее в лоб, открыл балконную дверь и исчез.Ондайн с минуту смотрела в темноту, трогая пальцами губы, как будто удивляясь и не веря, что еще недавно их целовал Уорик.Дрожа, она вернулась в спальню.Да, он любил ее, любил по-настоящему! И за всем ужасом ее нынешнего положения проступало будущее: жизнь вместе с Уориком в любви и радости, достатке и счастье.Но пока ее первой заботой было раскрытие гнусного преступления.Она нервно обошла комнату и убедилась, что ничего не упустила, затем подошла к гардеробу, вытащила ночную рубашку, надела ее и легла обратно в постель.Она никак не могла смириться с настоящим. Она вздыхала от переполнявших ее чувств, трогала место на постели, где только что лежал Уорик, и мечтала о дне, когда сможет ему сказать, что их любовь принесла плод и вскоре они станут родителями. Она думала о зарождавшейся внутри нее новой жизни и о том миге, когда они с Уориком встретят появление в этом мире их обожаемого малыша…Все теперь казалось ей возможным. Она не ведала слабости и страха. Уорик опять был вместе с ней. И он любил ее.Любил…Проснувшись на следующее утро, Ондайн сияла от счастья и, когда Берта появилась с чаем, обняла ее и с сердечной заботой спросила о ее здоровье, совершенно забыв о том, что эта женщина причиняла ей одни неприятности. Ондайн с удовольствием выпила чай и только улыбнулась, когда Берта показала, какое выбрала для нее платье.Само собой разумеется, служанка смотрела на нее с подозрением, но Ондайн не скрывала торжествующей улыбки, поскольку ничего обличающего Берта обнаружите не могла.Внизу герцогиня поздоровалась с дядей и Раулем необычайно оживленно; теперь ей это ничего не стоило. Близость Уорика придавала ей смелости. Отныне она была уверена, что скоро покончит с этими двумя негодяями.— Как спалось, моя дорогая? — спросил Вильям, обескураженный ее лучезарной улыбкой и сияющими глазами. Ондайн смотрела на Рауля так, как будто ей в самом деле не терпелось поскорее назвать его своим мужем.— Прекрасно, дядя, спасибо. Никогда еще мне не было так уютно в моей постели! — сказала она и с удовольствием отломила свежеиспеченный хлеб.Рауль рассмеялся, возбужденный ее появлением и уверенный, что из-за него так сияют ее глаза и что скоро она будет ему принадлежать.— Тебе будет еще уютнее, когда ты станешь моей женой, — сказал он.В другое время она бы рассмеялась ему в лицо, но сейчас опустила глаза, зарумянившись, чем явно доставила дяде удовольствие.Так прошел завтрак. Ондайн не торопясь вышла из-за стола и попросила через некоторое время принести к себе в комнату еще чая, когда дядя сказал, что должен поработать в конторе, и попросил Рауля присоединиться к нему. Они удалились, и Ондайн, предприняв все необходимые меры предосторожности, скользнула вверх по лестнице в кабинет дяди.Полная решимости, она целенаправленно побежала к столу, но опять ее постигло разочарование. Перерыв все бумаги и документы самым тщательным образом, она не нашла ничего.Девушка сидела в полной растерянности и чувствовала, как в ней поднимается отчаяние, но вдруг насторожилась и наклонилась поближе к столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148