Поцелуй, в котором он выразил свое безграничное к ней уважение, сделал то, что не смогли сделать слова и объяснения. Она хотела поблагодарить его, но не знала как.— Хардгрейв, — сказал Уорик ледяным голосом. — Клеветать на мою жену — значит, клеветать на меня. Конечно, она беззащитна перед твоей злобой. Но со мной, уверяю тебя, это не пройдет.Он повел Ондайн за королем, и она услышала, как Юстин весело обратился к идущей следом Анне:— Ай-ай-ай, Анна! Хотя моя дорогая невестка и попала сюда с улицы, но это гораздо лучше, чем ковыряться в помойных ямах, что некоторые леди имеют обыкновение делать!Анна процедила сквозь зубы какое-то ругательство, которое не оставляло уже никакого сомнения в том, что его взяли из помойной ямы. Уорик повернулся к Юстину. Они вместе захохотали и галантно взяли Ондайн под руки, каждый со своей стороны.Она потупила глаза, чувствуя глубокую привязанность к обоим братьям.Пир с многочисленными переменами блюд начался и закончился. Актеры развлекали публику, медведи танцевали, менестрели играли на музыкальных инструментах. Ондайн танцевала с королем, с Юстином, с повесой Букингемом…И со своим мужем.Неутомимый Карл, несмотря на поздний час, сказал Уорику, что управление королевством требует неусыпного внимания и он, король, нуждается в некотором совете своего подданного и просит его в этот вечер отложить личные проблемы в сторону.Джек, появившийся как будто из-под земли, проводил Ондайн в ее комнаты и, она знала, лег на полу за дверью.Ондайн долго расхаживала по комнате, погруженная в свои мысли. Ее переполняла гордость за человека, которого она любила, и разрывала боль, потому что он решил от нее избавиться. Но Боже! Она перед ним в неоплатном долгу…Ондайн грызла ногти, пребывая в неописуемом возбуждении. Время шло. Было уже далеко за полночь, когда она неожиданно распахнула дверь и попросила Джека позвать горничную, чтобы принять ванну.Джек удивился и стал ворчать, но все-таки кликнул одного из стражников. Через минуту прибежала заспанная служанка, а несколько пажей принесли гигантскую ванну и наполнили ее горячей водой.Ондайн принимала ванну не торопясь, наслаждаясь ароматным маслом и потягивая из бокала портвейн, который, она считала, был ей необходим для храбрости.Вода остыла. Ондайн вылезла из ванны и надела свое самое роскошное платье. Служанка соорудила ей на голове высокую прическу, которая подчеркивала огненное великолепие ее волос.Мальчики унесли ванну, горничная вежливо откланялась и удалилась, и Ондайн осталась одна. Она заметила кресло с высокой спинкой, подтащила его к огню, села, поджав под себя ноги, и стала ждать, потихоньку потягивая портвейн.Время близилось к рассвету, когда она услышала скрип дверей. Ее охватила внезапная радость, и сладостное тепло разлилось по всему телу.Уорик большими шагами вошел в комнату. Она почувствовала на себе его взгляд. Он прошел к маленькому столику, бросил на него свой короткий кинжал и, увидев бутылку портвейна, налил себе стакан. Затем Уорик взял кресло и сел напротив Ондайн, поглядывая на нее поверх стакана.— Почему вы до сих пор не спите? — спросил он.Ее смелость улетучилась: его голос звучал так отчужденно, так холодно.Она опустила глаза и покачала головой.Он неожиданно потянулся вперед, крепко сжимая стакан, и сказал хрипло:— Так что же?— Я… я хотела поблагодарить вас.— За что?Ондайн помедлила, раздумывая. Наверняка он догадывался, о чем она говорит, но не хотел помогать ей, а молча ждал ответа.— Анна хотела выставить меня на посмешище. Вы не позволили ей. Целый вечер только об этом и говорили, но никто не смеялся! Все остались очень довольны вашей историей, — прошептала наконец Ондайн.Уорик откинулся на спинку стула. Она снова увидела заинтересованный золотой взгляд поверх стакана.— Просто вы Четхэм. Вот и все, мадам! Вам не за что меня благодарить.Ондайн не смела продолжать, ощущая себя глупой и отвергнутой.— Что-нибудь еще? — Голос графа звучал резко.Она встала, собираясь поскорее убежать, но не успела этого сделать: Уорик вдруг бросил стакан в огонь. Послышались звон и шипение. Уорик быстро подошел к ней, оперся руками на ручки кресла и как бы заточил ее внутри.— Вы благоухаете, как цветущий сад, мадам! Этот запах неуловим, как сон, и сладок, как ночной жасмин. Роскошь вашего платья невозможно описать. Если бы я не был совершенно уверен в вашей враждебности, я бы подумал, что вы решили меня соблазнить. Что у вас на уме, Ондайн?Она отчаянно замотала головой. От этого движения ее волосы рассыпались по плечам огненным водопадом.— Оставьте меня! — закричала она.Ах! Ей потребовалось все ее мужество, а он смеялся над ней!— Мадам, значит, вы намеревались меня соблазнить. Зачем?— Дайте мне выбраться отсюда…— Сначала ответьте зачем!Ей не преодолеть преграды его рук и этой твердой решимости. Ондайн подняла голову:— Я уже сказала! Я хотела отблагодарить вас…— Святая Матерь Божья! — взорвался он. — Отблагодарить?— Я…— Леди, приходите ко мне тогда и только тогда, когда вы захотите меня.«О Боже! Не могу даже соблазнить его! Что за дура…» — подумала она и выкрикнула:— Да пустите же меня!Уорик отошел. Она вспорхнула со своего места, как птичка, но тут же оказалась снова пойманной и прижатой к его груди.— Неужели я вам совсем не нравлюсь, Ондайн? — прошептал он.Лавина ощущений обрушилась на нее: ощущение собственного тела с гладкой и чувствительной, горячей кожей, обжигающего огня в очаге, жара его тела, его рук, обнимающих ее.Больше она ни о чем не думала, глядя в его глаза и слушая таинственный зов ночи. Она отступила назад и дотронулась до своего платья, которое опустилось легким облаком к ее ногам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148