И он тоже это понимал. Я тогда его спросил: «Стоит ли она такого риска?», и он ответил: «Да». Ни один мужчина не пойдет добровольно на пытку и смерть ради женщины, которую не любит. Ваш муж был готов не только умереть. Он приготовился к изощренным пыткам.– Он вел себя благородно со многими людьми. Но он ни разу не сказал, что любит меня.– Решиться на то, чтобы тебя четвертовали, кастрировали, а потом обезглавили, – это немножко больше, чем простое благородство, – улыбнулся Джейми.– Вы правы, – согласилась Игрейния.– Не позволяйте призраку Марго помешать вашему счастью. У вас еще все впереди. И не забывайте, что они прожили вместе много лет. До Марго он был моряком, бродягой. Но когда полюбил ее, она стала для него всем на свете. Благословение Марго – настоящее чудо для вас. Эрик всегда вам верен, а на слова не обращайте внимания. Помните, что он сделал, что это сделано ради вас, и этого вполне достаточно.Она порывисто поцеловала Джейми в щеку.– Я понимаю, ему, как и вам, необходимо ехать к Брюсу. Но нельзя торопиться. Требуется время, чтобы он поправился.– Если грядет большая битва, никакая сила в мире его не удержит.В ту ночь Игрейния спала подле Эрика, слушала его ровное дыхание и радовалась, что он выздоравливает. А наутро сбежала к реке и прямо в рубашке погрузилась в бурлящую воду – ей казалось, не хватит жизни, чтобы отмыть с кожи всю пролитую ею кровь. Она нырнула с головой, распустила по поверхности волосы. Потом вынырнула и посмотрела на берег.Там стоял Эрик и смотрел на нее. Израненный, в синяках, но уже окрепший. Игрейния выскочила из воды и бросилась к нему – она боялась, вдруг он упадет. Но муж подхватил ее и прижал к груди. Не целовал, не гладил, просто держал в объятиях, а она радовалась, слыша ровное биение его сердца.Наконец он сел, и Игрейния опустилась рядом и заглянула ему в лицо: не стало ли мужу дурно от того, что он поднялся с постели.– Что же мне с тобой делать? – тихо спросил он и отвел у нее со лба мокрые пряди. – Ты всегда оказываешься в самой гуще, хотя тебе надлежит сидеть в безопасном месте. – Эрик не ждал ответа – он прекрасно знал, как надо поступить. – Тебе все-таки придется ехать на север.– Я знаю, – прошептала Игрейния.– И не споришь? Понимаешь, что я прав? Да, Роберт и Найлз мертвы, но на юге небезопасно. Даже Лэнгли не такое уж надежное убежище. А в горах… есть прекрасные озера.– Чудесно.– Что-то ты больно покладистая. Неужели я ранен сильнее, чем подозреваю?– Нет, – печально покачала головой Игрейния. – Просто я ничего не могу изменить. И каждый раз, когда ты станешь уезжать, я буду умирать без тебя, ожидая твоего возвращения.Ладонь Эрика, которая до этого поглаживала руку жены, замерла.– В самом деле? – спросил он, но и на этот раз не ждал ответа. – Я объявил твоему брату и лорду Дэнби, что они свободны и могут ехать куда им заблагорассудится. Они проявили себя благородными людьми. Но я не могу изменить себя и не жду от них, чтобы они забыли, что они англичане. Поскольку Эйдан – твой брат, думаю, ты бы предпочла, чтобы я его запер в каком-нибудь безопасном месте. Но я не могу так поступить. Он молод, но уже настоящий мужчина и достоин носить титул графа Абеляра.– Я рада, что ты оставляешь решение им.Эрик кивнул.– А как быть с тобой, Игрейния? Ты ведь тоже англичанка. А при мне – всего лишь жена бунтаря. Я не могу обещать тебе ни роскошных замков, ни дорогих одежд… если уж на то пошло, а теперь не могу обещать и обычной кровати.Игрейния рассмеялась.– Меня хорошо вознаградили за мой титул и за богатство. А вот ты, похоже, остался внакладе. Мои земли в Англии будут, судя по всему, конфискованы. Хотя Лэнгли… ну, Лэнгли принадлежит тому, кто им управляет.Эрик помолчал, а затем отрывисто произнес:– Земли и богатства – это не награда. Награда – это ты, Игрейния.– Я сама? И все? Эдуард бы этому никогда не поверил. И Роберт Брюс наверняка тоже.– Роберт Брюс помнит твою красоту.– Он сам тебе об этом сказал? – Она насмешливо изогнула бровь. – Видимо, в тот момент, когда приказывал со мной переспать?Эрик улыбнулся, и в его улыбке не чувствовалось ни малейшей обиды.– Помнишь тот день у реки? Именно тогда я понял, как ты прекрасна. – Его улыбка померкла, глаза потемнели, и он заговорил теперь серьезно: – Прости меня, Игрейния, за то, что мучил тебя. Когда мы с тобой познакомились, я испытывал такие телесные муки, какие не доставляет ни одна боль. Я знаю, ты тоже страдала. Но я ненавидел не тебя, а смерть. И каждый раз, когда смотрел на тебя, я начинал яростно проклинать самого себя. Не мог я согласиться с тем, что меня к тебе влечет. И испытал настоящий шок, когда понял, как ты желанна. Но потом, когда мне показалось, что я навсегда тебя потерял, несмотря на все усилия и свой, как я всегда считал, военный ум, я осознал…– Что ты осознал?Но Эрик не успел ответить. Со стороны лагеря послышались громкие возгласы. Игрейния нервно оглянулась. Вождь поднялся и помог подняться жене. И они быстро направились в ту сторону, откуда доносился шум.И раненые, и те, кто за ними ухаживал, и остальные, кто просто отдыхал у реки, – все сгрудились вокруг сидевшего на взмыленной лошади Аллана. Всадник раскраснелся от быстрой езды, тяжело дышал, но широко улыбался.– Что случилось? – спросил Эрик.– Он умер! Король Англии Эдуард Первый почил в бозе. Встал с постели, взгромоздился на коня, проехал шесть миль за четыре дня, потом остановился и умер. Спасибо тебе, Боже: король умер, да здравствует король!– Аллан, подробности! – потребовал вождь.Гонец наконец спешился, и их тут же окружили любопытные.– Он умер и завещал своему сыну, что его сердце следует доставить в Иерусалим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111