Шотландец потянул подол вверх, и ткань закрыла ей глаза. Ничего не видя и задыхаясь, она почувствовала на теле его руки: Эрик пытался развязать тесемки.– Негодяй! Развратник! – ругалась она, хотя в душе понимала, что он ее не слышит: закрывшая рот ткань делала слова неразборчивыми. – Гнида, подонок, животное, вы только прикидываетесь человеческим существом! – Игрейния продолжала биться и вырываться, уверенная, что, несмотря на отвращение к ней, шотландец вознамерился совершить над ней насилие. Но, несмотря на все усилия, она сражалась только со своей одеждой.– Перестаньте! – На этот раз слово прозвучало вполне отчетливо, потому что внезапно она оказалась свободной и сидела в грязи без одежды, которая до этого затыкала ей рот.Игрейния прижала ладони к груди. Она испытывала ярость, отчаяние и едва сдерживала слезы унижения.– Вы за это заплатите, бессовестный монстр! Надо было позволить вам умереть. Ну, ничего, настанет день, и я вас убью! Я даже рада, что вылечила вас. Вы умрете ужасной смертью. Когда брат и король узнают, что вы со мной сделали, они поступят с вами как с предателем: казнят, притом очень медленно – вырвут внутренности и кастрируют…Игрейния осеклась и вскрикнула, потому что в это мгновение он снова к ней приблизился. Она испытала шок, когда к ее обнаженной коже прикоснулись мозолистые ладони. Шотландец поднял ее на руки, и его суровое лицо оказалось рядом с ее лицом. Она испугалась – наверно, он решил отнести ее в лагерь и отдать на унижение своим людям.– Вы за это умрете! – пообещала она, но через секунду переполнявший ее страх обернулся яростью. Хватка Эрика казалась ей смертельной. А сам он – неприступным, как крепостная стена. Бушевавший в нем гнев был жарче расплавленного металла. Не тот это был человек, которого есть смысл умолять или с которым можно договориться. Игрейния вдруг так испугалась, что почти пожалела о вырвавшихся в запале словах. – Постойте! – выдохнула она, готовая пообещать, что будет паинькой, если он ее отпустит. – Не надо меня тащить. Я не хочу в лагерь! Послушайте! Подождите!Но Эрик не желал ждать.Он просто выпустил ее из рук.Она не успела понять, куда он ее нес. Не услышала плеска ручья у его ног.Но оказывается, они были уже в воде. На самой стремнине. В следующую секунду Игрейния плюхнулась в стремительный поток, и влага окутала ее, как потрясающее ледяное одеяло.Она завопила, ударившись о воду, но тут же онемела, когда опустилась в холодную глубину. От морозных уколов у нее перехватило дыхание и захолонуло в груди, и Игрейния окончательно потеряла дар речи. Она собиралась умолять, но слова застряли в горле. На несколько секунд она потеряла способность двигаться, только чувствовала, как ее омывает холодный поток.Но потом инстинкт заставил ее вынырнуть на поверхность – высунуть только голову. Вода набегала на лицо, шевелила волосы, а тело ее оставалось в воде. Сердце бешено колотилось от страха, и Игрейния гадала, что ждет ее в следующую секунду.Надо было оставаться начеку, ни на секунду не расслабляться и готовиться отразить очередную атаку.Но стоило ей показаться из воды – всего лишь одной голове, как Эрик отступил и, возвышаясь на берегу, стал смотреть на нее. Его белокурые волосы развевались на ветру.Игрейния не собиралась вылезать на берег: она была слишком напугана. Боялась насилия. Боялась его гнева.Но он не делал попыток дотронуться до нее – только смотрел. И его взгляд казался раскаленной бритвой, которая крошила лед у нее внутри, и жар, проникая в самые глубины ее естества, наполнял ее теплом.Игрейния скрючилась в воде, съежилась, стучала зубами и настолько замерзла, что на время забыла, как она ненавидит стоявшего на берегу человека. И не только не могла подобрать подходящих слов – даже мысли не ворочались у нее в голове.А у Эрика, наоборот, с речью проблем не возникало.– Я вовсе не намерен запрещать вам мыться, мадам. Но одну вас не оставят – это прошу учесть. Вы онемели? Господи, неужели такое возможно? Это кстати: вам следует внимательно меня послушать. Никакого уединения – такова ваша свобода. Если вы вздумаете перебраться на другой берег, пусть хоть и голая, я пошлю вдогонку всех моих людей, и меня нисколько не встревожат ваши чувства.Ее чувства!Страх опять змеей проник к ней в сердце, подавляя все остальные ощущения. И слова слетели с губ, прежде чем ей удалось себя сдержать, они выдали ее слабость и признание в том, что она не в силах противостоять его злобной воле.– Нет! Вы не можете… не посмеете… не решитесь!– Игрейния, неужели вам взбрело в голову, что я хочу вас изнасиловать? – В его тоне сквозило невероятное презрение. – Ну нет, мадам, такой акт – слишком интимное дело и нисколько меня не привлекает. Купайтесь на здоровье, избавляйтесь от грязи, хотя по опыту знаю – от крови отмыться очень трудно. Я буду ждать вас на берегу. И вбейте себе в голову: вы пленница, и я намерен неустанно вас охранять, но не более. А все остальное – в руках Роберта Брюса, а не в моих. Вот таково ваше максимально возможное уединение. Вас никогда не оставят одну. И поскольку вам уже удалось обмануть моих людей, мне придется самому заниматься вами. Вы мечтали искупаться в ручье? Извольте. Наслаждайтесь сколько вам угодно.Эрик отвернулся от нее и стал смотреть в другую сторону. У Игрейнии глухо стукнуло сердце: вот сейчас бы махнуть на другую сторону…Вот только некуда бежать.Шотландец тем временем снова посмотрел на нее и присел у старого дуба.– Вы превратитесь в ледышку, если не будете двигаться, – предупредил он.Что верно, то верно, подумала Игрейния. Она давно стучала зубами, а руки и ноги уже теряли чувствительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111