Эрик напоил лошадей, стреножил их на краю поляны и только потом напился сам. Игрейния не обращала на него ни малейшего внимания, она подошла к дереву и буквально рухнула на землю. Не очень достойно. Но она страшно устала, и у нее ныло все тело. Она считала себя неплохой наездницей и привыкла преодолевать большие расстояния. Но не такие, как сегодня.Такие – не приходилось никогда.Эрик снял с седла мешок с провизией, которой снабдил их преподобный Падриг. Разломил хлеб и, не спуская глаз со своей пленницы, жадно начал есть.– Хотите хлеба?– Не имею ни малейшего желания делить хлеб с врагом.– Понятно.Он продолжал жевать, а Игрейния закрыла глаза и, привалившись к дереву, завернулась в серый плащ – тот самый, в котором она удрала из замка.Она была голодна, и ей ужасно хотелось что-нибудь у него стащить. И еще Игрейния устала – даже сильнее, чем проголодалась, – и, видимо, поэтому задремала. Но внезапно очнулась, почувствовав на своей руке его пальцы.– Проснитесь, миледи, мое дерево лучше вашего.– Оставьте его себе, а меня – в покое! – взвилась Игрейния, почувствовав, что он тянет ее за ногу.– У нас будет одно дерево на двоих.Тут она поняла, что он накидывает ей на запястье веревку.– Стойте! Что вы делаете!Эрик заранее приготовил петлю, и теперь ее оставалось только затянуть. Другой конец веревки он, пользуясь зубами, завязал на своей руке.– В этом нет никакой необходимости! – возмутилась она.– А я в этом не уверен. Я целый день наблюдал за вашим лицом. Вы десятки раз собирались развернуть лошадь и скрыться в соседнем лесу. Но каждый раз передумывали, выжидая удобного момента. Я достаточно набегался по этой земле и не желаю по вашей милости продолжать в том же духе.У Игрейнии глаза от злости превратились в узенькие щелки.– Осторожнее! Вы не подозреваете, какие я могу причинить неприятности! Никакого терпения не хватит…Она осеклась – шотландец потянул за веревку и привлек ее к себе.– А если я вас ночью убью? Не боитесь? – прошипела она.– Не боюсь. Вы на это не способны. Если бы хотели; убили бы раньше.– Раньше я не представляла, какой вы страшный человек!– Неправда: раньше я казался вам страшнее – вы ведь не знали, что я не сдержу обещания и не расправлюсь с вашими людьми, если… если Марго умрет.– Мне теперь куда страшнее.– С чего бы вдруг?– Я совсем не уверена, что ваш распрекрасный король не надумает меня обезглавить.– Он не казнит женщин только за то, что они дочери английских графов.– Он ими пользуется, – горько произнесла Игрейния.– Брюс хочет, чтобы ему вернули жену, дочь и сестер. Бодритесь. Не исключено, что вскоре вы окажетесь в лоне семьи и благодаря вам вернется к мужу другая женщина. – Свободной рукой он стянул с плеч накидку и раскинул ее на земле. – Вот ваше место.– Я бы предпочла сосновые иглы.– Неудивительно. Они такие же острые, как ваш язык.Эрик улегся на плащ, оставив место для леди Лэнгли, вытянулся и закрыл глаза. А Игрейния несколько секунд сердито смотрела на него, потом откатилась, насколько позволяла веревка, и улеглась на траву и сосновые иголки. Шотландец оказался прав – толстая накидка была бы прекрасной постелью, а теперь иголки немилосердно кололись.Она попыталась использовать вместо подушки собственную накидку. Получилось. И Игрейния с наслаждением опустила голову. Рядом с этим варваром она, конечно, не заснет, но отдохнуть все-таки надо.Она лежала без сна. Ночь была такой темной, что не было разницы, лежать с открытыми или закрытыми глазами. Игрейния не шевелилась. И вдруг оказалось, что ее тюремщик способен видеть в темноте и смотрит на нее.– Почему вы плакали вчера у костра? – тихо спросил он.Игрейния ощетинилась.– А вам какое дело?– Просто раньше я никогда не видел, чтобы вы предавались отчаянию.Она колебалась.– Потому что Афтон умер. После его смерти я надеялась…– На что?– Не важно… Он умер, и все!– Вы надеялись, что вынашиваете его ребенка? А теперь поняли, что ваши надежды не оправдались?– Да, – пробормотала она.– Извините. Мне очень жаль.– Уж вам-то жаль! – горько упрекнула она.Эрик несколько мгновений молчал, но наконец ответил:– Неужели вы считаете, что я не способен сочувствовать вам? Если так, то у вас еще меньше здравого смысла, чем я думал.Он говорил спокойно, но чувствовалось, что он волнуется, и Игрейния прикусила губу и тихо лежала в темноте. Все тело болело после дороги, но и в мозгах будто засела заноза. Ночь выдалась холодной, накидку она положила под голову и теперь боялась шелохнуться. И продолжала коченеть, пока сон не сжалился над ней.На землю пришла ночь, будто накрыла ее черным крылом. Игрейнии снилось, что всю округу сковал холод и ее страна погребена под вечным ледником, который медленно, но неуклонно наползает на нее. Ей очень хотелось к солнцу. Оно было где-то недалеко, совсем недалеко, и Игрейния опрометью бежала к нему, чтобы найти прогалину, где живительные лучи пронзили и растопили лед.Тепло было близко. Надо было только бежать не останавливаясь. С каждым шагом тепло приближалось к ней и, словно одеялом, обволакивало тело. Унялся ветер, отступил холод. Но несмотря на восхитительную ласку светила, Игрейния окунулась в совсем уж непроглядную тьму.Когда она открыла глаза, стоял предрассветный сумрак.И она почувствовала рядом с собой мужчину.Почувствовала, потому что он обнимал ее.И она с ужасом поняла, что это он был ее ночным светилом и теплом, к которому она так неудержимо стремилась.Оказывается, Эрик вынул из-под головы накидку, которая до этого служила ему подушкой, и укутал Игрейнию. Его рука обвила ее плечи, тело согревало ее своим теплом.Игрейния смотрела, как зарождается новый день, и старалась не расплакаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111