– Надеюсь, он выжил? Ведь он уже пошел на поправку, когда уезжал отсюда. Его не схватили?Священник помолчал и тяжело вздохнул.– Нет, его не схватили. Я слышал, что он благополучно прибыл в лагерь графа Пемброка. И конечно, рвется обратно. Но у Пемброка связаны руки. Так что быстрых перемен не ждите. Учтите, если хотите отсидеться в тюрьме, пока вас не выручат англичане, придется набраться терпения.– Я сама не знаю, чего хочу, – призналась она.– Мне пора, – вздохнул отец Маккинли. – Не нужно, чтобы они решили, будто мы с вами плетем здесь заговор.– Но, помнится, мы с вами в самом деле плели заговор! – усмехнулась Игрейния.– Это было раньше. Я боялся за вас и всеми силами старался удалить из замка. Победители могли нас наказать, но ничего подобного не случилось. Игрейния, поймите, жизнь продолжается. Война оставляет шрамы, но все на свете забывается и жизнь идет своим чередом. Даже здесь. Вот и сегодня в замке родился ребенок – сын булочницы и кузнеца. Кэтрин, его мать, потеряла во время эпидемии свою мать. Ребенок появлялся на свет трудно, но родился здоровым, и в замке стало на одного человека больше. Я обещал родителям благословить их чадо.Игрейнии стало не по себе, словно она пропустила что-то очень важное.– Тогда вам надо спешить, – пробормотала она. Священник кивнул.– И передайте родителям, что я очень рада за них.– Непременно. – Он медлил и не уходил. – Мне не хочется оставлять вас одну.– Вам следует выполнять свой долг – заботиться о душах людей. А мне хорошо и здесь.– Игрейния! – посуровел Маккинли. Теперь он заговорил как истинный воин Господень. – Он вас… ничем не обидел? Вы… его не боитесь?– Хотите спросить, не попытался ли он меня изнасиловать? Нет! Он вообще не обращает на меня внимания. Я для него все равно что старая карга.– В таком случае…– Спокойной ночи, святой отец.– Игрейния, вы ведете себя как…– Как заключенная.Маккинли всплеснул руками и вышел. А потом наступила ночь, и была она бесконечной. На рассвете в каменных казематах послышались шаги, и Игрейния тревожно вскочила.– Это вы, отец Маккинли?– Нет, миледи, это я, Эрик.Она испуганно отпрянула от решетки. Игрейния только что проснулась и опасалась, что в волосах ее запутались соломинки. И что выглядит она совсем не так решительно, как ей хотелось бы.– Что вам угодно? – резко спросила она.Эрик показался в конце коридора – отдохнувший, побрившийся и благоухающий душистым мылом. Безукоризненно отглаженная сорочка заправлена в килт из клетчатой ткани с цветами его клана. Игрейния раньше не замечала, что черты лица этого человека словно выточены резцом. А глаза при свете дня наверняка отливают насыщенным кобальтом.– Я пришел осведомиться, как вы себя чувствуете. Помните, я вам говорил, что вы представляете ценность, пока живы? Так что приходится интересоваться вашим дражайшим здоровьем. Как прошла ночь?– Спасибо, я прекрасно выспалась.– Полагаю, вас вечером накормили?– Отменно.– Хорошо. – Эрик кивнул. – Скоро вам принесут свежую воду и еду. – Он присмотрелся к ее прическе. – Солома в ваших волосах очень интересно контрастирует с черным цветом.Игрейния невольно провела рукой по голове.– Не поверили? Да-да, солома там есть. – Он придвинулся к решетке. – Господи, а на щеках грязь!– Вы выглядели гораздо хуже, когда впервые здесь объявились! – не растерялась она.– А меня уверяли, что к нашему появлению здесь вы не имеете никакого отношения. – Эрик с нарочитым удивлением изогнул бровь.– Вы прекрасно знаете имя человека, который захватил и пригнал сюда ваших родных, – сэр Найлз Мейсон. Афтон был вынужден подчиниться и открыть ворота, хотя и не одобрил его решения. Что же до того, что вас отправили в подвал… Он знал, что среди пленников, которых он принял под свой кров, есть весьма опасные люди. Вы яркое тому доказательство. Тюрьма и смерть – цена вашей войны.– Цена свободы, – поправил ее шотландец.– Вы спустились вниз специально для того, чтобы посмеяться надо мной? – спросила она.– Я уже объяснял: я пришел, чтобы узнать, как вы себя чувствуете. Что до меня, я превосходно спал – на удобной кровати. А утром мне подали изысканный завтрак: свежую рыбу и только что выпеченный хлеб. Потом я принял горячую ванну и встретился со своими людьми. Мы обсудили создавшееся положение и с радостью отметили, как толково управляют замком и как хорошо живут в нем люди. Я даже присутствовал при крещении новорожденного мальчика. Враги далеко – они сторонятся Лэнгли, потому что опасаются новой вспышки чумы. Утро просто замечательное: столько приятных новостей, а самое большое наслаждение – горячая ванна.– Сэр, вы что же, надеетесь, что я променяю свое положение на ванну?– Честно говоря, да.– Ошибаетесь! И еще: я в добром здравии – то есть вполне пригодна, чтобы передать меня вашему королю для обмена. Так что отправляйтесь на все четыре стороны и наслаждайтесь своим триумфом где-нибудь в другом месте!– Триумфом? Что ж, пожалуй, особенно если учесть, какая у меня была альтернатива. Вам хорошо известно, что находится в этом подземелье?– Тюремные камеры и склепы.– Вот и видно, что вы еще мало времени здесь провели.Игрейния колебалась. Тайный подземный ход начинался в самом конце длинного коридора.– Я не об этом, – улыбнулся шотландец.– А о чем? – Она сделала над собой усилие, чтобы не изменить выражения лица, но сердце в груди екнуло. Да, конечно, он знал о подземном ходе. Иначе и быть не могло: он должен был выяснить, как она покинула замок, если не открывались ворота.– Напротив этой камеры есть дверь. Очень-очень толстая. Она ведет в комнату, где много интересных предметов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111