Когда думаете заплатить, сэр?
– Семьдесят шесть фунтов! – закричал Роб. Он спохватился. Неразумно кричать во все горло о своих долгах. – Мак-Нелли, ты законченный идиот. Как я могу быть тебе дол жен семьдесят шесть фунтов?
– И шесть шиллингов и четыре пенса, – добавил хозяин заведения. – Помните, когда вы были в хорошем настроении и угощали всех месяц назад? Вспомнили? Я уж не говорю об остальном и до и после.
Роб схватился за голову. Настало время расплаты за свои грехи. Он был уверен, что Мак-Нелли записал на его счет больше, чем он тогда заказывал. Он тогда поставил на лошадь, которая выиграла. Один раз ему повезло. Но доказать, что Мак-Нелли смошенничал, он не может. В его доме не было угля, не было лакея. И он так и не знает, что же пил прошлой ночью.
Роберт с трудом сдерживался. Не время быть заносчивым.
– Я могу посмотреть свой вчерашний счет? – вежливо спросил он. – Может быть, я вспомню, что пил вчера, раз нет Тесси. Черт побери! Мне важно знать!
Мак-Нелли хохотнул:
– Тесси запишет, что вы, повесы эдакие, заливаете в себя, когда рак на горе свистнет. Она не умеет ни читать, ни писать, ваша светлость. Дайте-ка я вам покажу. – Он, прихрамывая, пошел к себе в контору, расположенную за баром, и вернулся с потрепанной книгой, в которую записывал расходы. Он листал заляпанные страницы, пока не дошел до последней, полностью заполненной. – Видите? – спросил он, поднося книгу к глазам Роба. Под словом «Тесс» стояли многочисленные черточки. И больше ничего.
– Одной чертой она отмечает пиво, эль, портер и крепкий портер двумя – вино, – объяснил Мак-Нелли.
– Она что, помнит? – раздраженно проговорил Роб. – Ты вот что скажи. А если заказывают виски или джин? Или ром?
– Три черты. Их не часто заказывают.
– Очень хорошо. А теперь я могу посмотреть свой счет?
Откуда эти семьдесят шесть фунтов?
– И шесть шиллингов четыре пенса. Конечно, ваша светлость. – . Мак-Нелли опять заковылял в контору, унося с со бой книгу. Он вернулся с пачкой бумаг, подколотых друг к другу. Роб пролистал их. Его подпись, все правильно: на каждой нацарапано «Берлингем». Он обнаружил, что месяц назад за угощение, которое несколько раз повторил, ему выставили счет в пятьдесят один фунт и девять пенсов. Пятьдесят один фунт! Больше, чем его слуги получают за целый год. Двух фунтов было достаточно, но вот его подпись. «Боже! – подумал он, – сколько же я выпил, если подписал такое? Неужели даже не посмотрел? Неужели все заказывали самое лучшее вино, а не обычный эль?» – Он был уверен что Мак-Нелли его немилосердно обманывает, но у него не было никаких доказательств. Один фунт или тысяча – значения не имело. У него нет ничего. Но ему нужно во что бы то ни стало найти последнюю расписку. Вопрос жизни и смерти. Роберт, наконец, отыскал ее. Четыре черточки. Два стакана вина. Он зашел в тупик.
– Откуда ты узнал о моем… о том, что произошло со мной вчера? – спросил Роб у Мак-Нелли, которому не терпелось уйти.
На лице Мак-Нелли появилась угодливая улыбка.
– О, заходили сюда вчера вечером какие-то франты, после того, как в «Олмеке» закончилось.
– Какие франты? – сурово спросил Роб.
– Я их не знаю, – ответил Мак-Нелли. Он избегал смотреть Робу в глаза.
– Как они выглядели?
– Как франты! Разодетые они все были, прямо с иголочки.
– Сколько их было?
– Двое или трое. Не помню.
– Конечно, не помнишь. Ведь это было так давно. Как ты можешь помнить, сколько их было, когда уже столько времени прошло? Однако ты помнишь, о чем они говорили. Странно, не так ли? – Робу хотелось вытрясти из этого жалкого человека душу.
– А вам зачем знать? – Мак-Нелли был возмущен. – Двое или трое… Какая разница? Сейчас, когда я задумался, мне кажется, их было двое. Да, двое. Вам от этого легче?
– О, да, – сказал Роб, – гораздо. Высокие? Низкие? Толстые? Худые? Старые? Молодые? Давай, Мак-Нелли, говори.
– Я не обратил внимания, сэр. Мне было очень интересно их послушать. Жаль, я сам вас не видел, ваша светлость! Вот, наверное, была картина! – засмеялся Мак-Нелли. Роб встал и надменно посмотрел на Мак-Нелли.
– Запиши на мой счет, – рассеянно сказал он и вышел, прежде чем хозяин кабачка успел добраться до него и потребовать деньги или расписку;
Гайд-парк был недалеко. Роберт, не задумываясь, направился к парку, погруженный в свои мысли.
Глава вторая
Конечно, она не собирается охотиться за лордом Берлингемом. Да и возможности такой не предвидится. Бетс расстроилась из-за того, что матери пришла в голову такая мысль. Но поскольку ее встреча с этим негодяем была маловероятна – ему придется с позором убраться из Лондона, – она решила не думать об этом, а постараться получить удовольствие от прогулки с Артуром Персивалем. Правда, она сомневалась, что от этой прогулка можно получить удовольствие.
От мистера Персиваля можно было устать, но возможности такой у Бетс не было. Она опасалась за свою жизнь, и ей приходилось изо всех сил держаться за сиденье фаэтона, которым собственноручно управлял Артур Персиваль. Мистер Персиваль жил в Лондоне в доме своего старшего брата, у которого он и одолжил самых быстрых лошадей, чтобы произвести впечатление на нее, так казалось Бетс. Она не могла припомнить, знает ли еще одного такого же неумелого возницу.
Ее кавалер говорил с ней о погоде – вчерашней, сегодняшней, завтрашней. Все особенности погоды были детально описаны, пока они добирались (не долго) от Найтсбридж-Терес до Гайд-парка. Речь мистера Персиваля была несвязной, потому что ему приходилось следить за лошадьми, которыми нужно было как-то управлять. Когда они добрались до парка, он, очевидно, решил, что теперь лошади сами разберутся, как себя вести, и сосредоточил свое внимание на Бетс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70