В просторной комнате было буквально негде повернуться: повсюду громоздились столы, статуи, застекленные шкафчики с безделушками, декоративные ширмы, расписные вазы и изящные диваны времен империи. Стены увешаны гобеленами и канделябрами, полы устланы дорогими коврами. Этот мальчишка, видно, все тащит к себе в кабинет. Но все же вряд ли можно верить Тибалу, что он – любовник Лабранцы. Скорее ее сын, кронпринц, пусть даже непризнанный.
На единственном свободном месте в кабинете стоял огромный письменный стол, из-за которого сердито сверкал глазами Чинг, похожий на земляную белку, потревоженную в своей норе. Одежда на нем переливалась всеми цветами радуги.
– Что это значит? – гневно спросил он Гвин, но его возмущение было явно напускным и неубедительным: видимо, он уже знал, что во всей этой истории главным действующим лицом является Гвин, а вопрос об Обновителе – вторичен. Разумеется, она этого никогда не признает вслух, особенно в присутствии Булриона.
– Что это значит? – повторил Чинг.
– Этот человек – ивилграт. Он исцелит тебя. Смуглые щеки Чинга побагровели.
– Я не нуждаюсь в лечении. Гвин присела на край стола.
– Считай, что я хочу сделать тебе одолжение. Я слышала, что вчера сказал Тибал Фрайнит. Не знаю, кто с тобой так поступил и почему, да нас это и не касается – правда, Мандасил?
– Никто ничего со мной... – начал Чинг.
– Тибал сказал еще, что тебя так ненавидят, что ты не смеешь обратиться к целителям. Ну так вот, Мандасил только что приехал в Рарагаш и впервые услышал твое имя, когда я с ним поговорила о тебе полчаса тому назад. Так что ему нет дела до твоей репутации. Правда, Мандасил?
– Ты что, пытаешься подкупить меня? – спросил Чинг.
– Я же сказала – мы хотим сделать тебе одолжение. Так ведь, Мандасил?
Лицо Чинга приобрело желтоватый оттенок.
– Необученный ивилграт?
– Но ты же, наверно, слышал, что я – поулграт. Неужели об этом еще не пошли слухи? Все меченые обязаны подчиняться мне. Я говорю: «Исцели его!» – и они исцеляют. Ну, так дашь ты моему приятелю себя осмотреть? Тогда я отвернусь. А не то осмотрим тебя силой.
Мандасил не был высок ростом, но у него была отлично развитая мускулатура, которую не скрывали короткие штаны и балахон. Он напряг свои широкие плечи каменщика, и мускулы заиграли у него На руках. Его лицо не светилось умом, но в нем ясно отражалась готовность выполнить любое Указание Гвин-садж.
Чинг капитулировал.
– Отвернись, – сказал он.
Гвин принялась рассматривать гобелены. За ее спиной Мандасил присвистнул.
– Мне даже смотреть на это больно! Лошадь тебя, что ли, лягнула? Начну с этого синяка на ляжке.
Прошла минута.
– Ну вот! Размер у них теперь почти нормальный. Наконец Мандасил сказал со смешком:
– Опробуй его сегодня ночью. Посмотрим, как сработает. Готово, Гвин-садж.
Мандасил подошел к ней с радостно-ребячьей улыбкой. Гвин, не оглядываясь, направилась к двери. Мандасил стал совсем другим человеком – и следа не осталось от озлобления, которое так и лезло из него три недели тому назад. Наверное, потому, что у него появилась цель в жизни – лечить людей.
Сама Гвин, пожалуй, предпочла бы, чтобы ее цель в жизни была не столь грандиозной. Необученный поулграт бывает куда опаснее необученного ивилграта. Ивилграт может погубить человека, а она способна погубить целые народы.
Чинг Чилит молчал. Сознание он потерял, что ли? Или смущается? Или испугался? Или рассердился? Гвин вышла из кабинета. Мандасил последовал за ней, закрыв за собой дверь. Чинг так и не произнес ни слова. Даже не сказал «спасибо».
54
Незадолго до захода солнца Тарны собрались в трапезной дожидаться своих союзников в Совете – чтобы всем вместе отправиться на заседание. Таков по крайней мере был план.
План сработал неважно. Все Тарны-мужчины были при мечах и весь день не выпускали Гвин из виду. Она даже подумала, что, видно, такова ее судьба – до конца дней своих прожить под охраной.
В трапезную вошла Пар А-Сиур, похожая в своей ярко-синей накидке на миниатюрную императрицу. На голове у нее была гранатовая диадема, которая, казалось бы, не подходила к синей одежде, но на самом деле отлично смотрелась на ее серебристых волосах. Она оглядела комнату и нахмурилась:
– Где же Ордур? И Тибал?
– Наверное, сейчас прибудут, – сказала Гвин.
Пар села рядом с ней и положила свою лапку ей на руку.
– Я еще раз проглядела мемуары Лоссо Ламита, – сказала она. – И заметила, что он в нескольких местах пишет: «Моя судьба сказала мне...» или «Я опять услышал голос судьбы...»
– Значит, он тоже слышал Голос?
Пар так энергично закивала, что у нее затряслись дряблые складки кожи на шее.
– Вот именно!
– Хотелось бы, чтобы мой Голос ответил на кое-какие вопросы!
– Нет, милочка, я не думаю, что он станет отвечать на вопросы. Он просто скажет тебе, что нужно делать. И, по-моему, тебе надо ему повиноваться: это – твоя судьба.
Но почему? Гвин не хотела какой-то особенной судьбы. Она просто хотела вернуться домой. Пар заерзала на скамейке.
– Куда же подевались эти распроклятые меченые? Мы опоздаем.
В коридоре раздался тяжелый топот и бряцание металла: все ближе, ближе. В обеих дверях показались люди в латах. За окнами возникли еще люди. На всех были доспехи имперского образца. Краска на латах облезла, металл проржавел, выцветшие султаны на шлемах были изъедены молью и крысами.
Тарны вскочили на ноги и схватились за мечи.
Джукион ухватил скамейку и поднял ее над головой.
– Вали их с ног, ребята! – крикнул он. – Встать они уже не смогут.
– Не надо! – воскликнула Гвин.
Всему населению кратера им противостоять не удастся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158