Грудь ее тяжко и бурно вздымалась, на глазах заблистали слезы.
— Поверьте мне, — продолжала она уже спокойней, — я его хорошо знаю. Если бы Уэстермир сейчас был здесь, одному богу известно, какая буря обрушилась бы на нас за то, что мы осмелились проникнуть в его драгоценные владения, да еще и привлекли к нему внимание йоркширской прессы!
Во дворе послышался стук колес. Пенелопа, сидевшая у окна, отодвинула занавеску, выглянула наружу и издала радостный вопль.
— Едет герцог в открытом экипаже! С ним папа, он просто сияет. И твой отец, Мэри, и твой, Софрония. А главное, сам герцог с ними!
Софрония тоже подбежала к окну.
— Мэри, а ты и не рассказывала, что твой сиятельный жених такой красавец!
В дверях появился преподобный Фенвик; за ним шли Ангус Макдугал и доктор Стек.
Мэри бросилась в объятия отца.
— Папа, милый, — восклицала она, — прости, что я причинила тебе столько хлопот! Всему виной мой ужасный характер!
Преподобный Эусебиус Фенвик поцеловал дочь в лоб и мягко отстранил от себя. Позади нее едва не подпрыгивали от нетерпения Софи и Пенни, также стремившиеся найти утешение в объятиях отцов. На герцога, стоящего в дверях, никто не обращал внимания.
— Не надо, дитя мое, — успокаивал ее викарий. — Все хорошо, что хорошо кончается. Но теперь твоим подругам придется уйти. Кучер герцога развезет их и их отцов по домам.
Софи и Пенни прощались с Мэри со слезами, словно не надеялись больше ее увидеть.
— Мужайся, Мэри, — шепнула на прощание Пенелопа. — Представь, как бы держалась на твоем месте мисс Уоллстонкрафт!
Дверь за ними закрылась. Герцог подошел к камину и, повернувшись к Мэри и ее отцу спиной, принялся рассматривать латунный подсвечник, томик Вергилиевых «Метаморфоз» и вазу с сухими цветами, которые стояли на каминной полке.
— Мэри, — вполголоса обратился к девушке отец, — его светлость хочет поговорить с тобой и попросил моего позволения сделать это наедине. Я буду у себя в кабинете.
Мэри вцепилась ему в руку.
— Папа, не уходи! — прошептала она. — Ради бога, не оставляй меня на растерзание хищнику!
— На растерзание? — поднял брови викарий. — О чем ты говоришь, помилуй, какой хищник? Я дважды разговаривал с Уэстермиром: он производит впечатление благородного человека. Кроме того, позволь напомнить, он твой жених. В беседе со мной он упирал именно на это. Не волнуйся и поговори с ним спокойно, — добавил он. — Насколько я понял, он уважает твои убеждения и намерен впредь прислушиваться к твоему мнению.
«Уважает твои убеждения»!
По спине у Мэри пробежал холодок. Один бог знает, что наговорил Уэстермир ее отцу!
Преподобный Фенвик вышел. Беспомощно проводив его взглядом, Мэри повернулась к герцогу.
Несколько мгновений они молчали, не сводя друг с друга глаз. Мэри смотрела на герцога со страхом, словно на хищного зверя; лицо Доминика было, как всегда, непроницаемо.
Огромный и широкоплечий, он, казалось, заполнил собой всю гостиную. Под его пронзительным взглядом Мэри дрожала как осиновый лист. Девушка заметила, что герцог постригся: черные кудри его больше не спускались на плечи. С модной «классической» стрижкой он стал еще красивее — хоть это и казалось невозможным.
Наконец Мэри сделала реверанс (колени у нее подгибались) и молча указала герцогу на кресло. Она хотела бы заговорить, но горло у нее перехватило, и с губ не могло сорваться ни звука.
Герцог как будто и не заметил ее жеста.
— Ты очень хорошо выглядишь, — заметил он, — даже несмотря на платье. Не могу поверить, что текстильные предприятия на Британских островах по собственной воле окрашивают ткань в такой цвет!
Мэри не верила своим ушам. Герцог не заговорил ни о приключениях трех девушек в шахте, ни о шуме в йоркширских газетах, ни даже о ее ночном побеге из его постели!
— Это мое лучшее голубое платье, — сдавленным голосом ответила она. — Я… у меня есть второе такое же, зеленого цвета.
Губы Доминика сжались в тонкую линию.
— Не сомневаюсь. Но скоро мы это исправим — я привез с собой из Лондона твой гардероб.
Мэри мгновенно обрела дар речи.
— Я не собираюсь носить ваши платья! — выпалила она. — Как вы смеете! Вы обращаетесь со мной, как… как со шлюхой! Нет, с меня хватит! В Лондоне я проявила слабость, но больше это не повторится. Выкладывайте, что вы там хотели сказать, а затем потрудитесь убраться из моего дома!
Он нахмурился еще сильнее:
— Ты вовсе не шлюха, Мэри, и, пожалуйста, не говори о себе в таких выражениях. Ты — моя невеста, твой отец дал согласие на брак, о помолвке уже объявлено в церкви, и та ночь… гм… одним словом, я считаю, что теперь наши судьбы связаны навсегда.
Мэри зажала уши ладонями.
— Прекратите, я не хочу этого слышать! Вы зря тратите время. Я никогда, слышите, никогда не выйду за вас замуж!
— Это и не нужно.
Наступило молчание.
— Что значит «не нужно»? — осторожно поинтересовалась Мэри.
— Сегодня утром в разговоре с твоим отцом я заверил его, что глубоко уважаю тебя и ценю твои прогрессивные убеждения, — заговорил герцог, глядя куда-то поверх ее головы. — Должен признаться, что в твоих взглядах на брак и в самом деле есть доля истины. Мне не раз приходилось видеть, как рушатся семьи из-за того, что между партнерами нет ни уважения, ни доверия. Многие мои друзья давно расстались бы с женами, если бы не закон и не светские условности. Так что я согласен на твои условия. Поскольку последние… э-э… последние события показали, что и уважения, и взаимного влечения между нами достаточно, я предлагаю тебе жить вместе без церковного благословения.
— Мои условия? — тупо повторила Мэри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76