В дождливую погоду он всегда чувствовал сонливость, а в Стоксберри-Хаттоне, кажется, вовсе не бывало солнечных дней. К тому же он устал от деловой беседы с поверенным.
«Знаменитые преступления» выскользнули из его рук и с глухим стуком упали на ковер. Доминик вздрогнул, открыл глаза — и замер, словно громом пораженный.
В стене перед ним отворилась дверь, о существовании которой Ник и не подозревал, и оттуда выплыло нечто — бесформенная фигура, закутанная в красное покрывало, расшитое золотыми нитями, которые таинственно блестели в свете единственной свечи.
По спине у Ника пробежал холодок. Однако герцог Уэстермир не верил в привидения — поэтому выхватил из-под подушки пистолет.
— Стой, где стоишь, — рявкнул он, приподнявшись на локте и целясь призраку в грудь, — иначе получишь пулю в сердце!
— Не надо, ради бога! — послышался из-под шали знакомый голос. — Вы не представляете, каких трудов мне стоило завернуться в эту штуку с головой!
Ник уронил пистолет на постель и открыл рот.
Шаль заколыхалась, словно занавеска на ветру, и начала сползать.
— Какого дьявола? — хрипло спросил Уэстермир.
«Занавеска» сползла на пол, и перед ним предстала полуобнаженная, невероятно обворожительная фигурка.
— Знала бы я, что вы соберетесь в меня стрелять, — проговорило дивное виденье, — надела бы ночную рубашку из толстой фланели! Вы что, всегда спите с пистолетом под подушкой?
Доминик и хотел бы ответить, но не мог. Перед ним стояла воплощенная мечта, из тех, что являются мужчинам только в самых сладострастных снах.
Дрожащее пламя свечи освещало прелестное личико соблазнительницы — нарумяненные щеки, алый, словно вишенка, рот и неправдоподобно длинные ресницы. По обнаженным плечам ее вились золотые кудри. Грудь прикрывал лоскуток кожи, расшитый блестками и стекляшками; со все возрастающим изумлением и восторгом Ник заметил, что в чашечках лифчика прорезаны отверстия, откуда, словно весенние листья из почек, выглядывают набухшие соски. Второй, треугольный лоскуток прикрывал самую интимную часть тела; от него спускались вниз несколько красных полос шелка, отдаленно напоминающих юбку. Ногти на руках и на ногах были окрашены в ярко-красный цвет; при каждом шаге обольстительницы на руках и на ногах мелодично звенели браслеты.
Теперь Ник понял все. Его невеста, неустрашимая мисс Мэри Фенвик, приняла вызов. Она не стала смиренно соглашаться на его условия — нет, вместо этого решила переиграть герцога на его же поле. И для этого превратилась в соблазнительницу, о какой могут только мечтать пресыщенные искатели удовольствий!
Что-то подобное — точнее, отдаленно похожее — Ник в последний раз видел во время войны, в цыганском таборе неподалеку от Гранады. Тогда ему понадобилась неделя, чтобы восстановить в отряде дисциплину и боевое расположение духа.
Цыганская колдунья приблизилась к кровати.
— Уберите же пистолет, — промурлыкала она, хлопая густо накрашенными ресницами, — нам он не понадобится. Я еще понимаю, — игриво добавила Мэри, припомнив одну сцену из «Невинных шалостей», — зачем могут пригодиться в постели горшочек меда или веревка, но оружие…
С этими словами она сдернула со своего кавалера одеяло. От неожиданности Ник попытался вцепиться в него, но опоздал.
— Да вы в ночной рубашке! — разочарованно протянула Мэри. — Ну ничего, я знаю много способов ее снять. Например, поднять подол до колен, — свои слова она сопровождала действиями, — поцеловать сперва одно ваше колено, потом другое, а потом взять в рот ваш большой палец и начать…
— Да что ты такое несешь! — взревел Ник, отдергивая ногу.
Мэри немедленно потянулась за второй ногой — пришлось отдернуть и ее. Слишком поздно Ник сообразил, в какой дурацкой позе оказался по милости этой сумасбродки: он лежал на спине, болтая ногами в воздухе, словно гигантский жук, и свежий воздух приятно охлаждал самые интимные части его разгоряченного тела.
Мэри смотрела на своего возлюбленного с некоторым удивлением — в такой позиции она его еще не видывала.
— Хорошо, Уэстермир, — заговорила она наконец, — не хотите — не надо. Но не понимаю, почему вы отказываетесь — я же вижу, как вы возбуждены!
Ник спустил ноги с кровати и сел, обхватив голову руками. Мэри права: он возбужден, да еще как! И неудивительно: ее цыганский наряд даже мертвого поднимет из могилы!
— Можешь целовать мне ноги, если уж тебе так хочется, — сказал он наконец, — а вот сосать пальцы не надо. Я не охотник до таких развлечений.
С этими словами он сбросил ночную рубашку и швырнул ее через всю комнату.
— О, Уэстермир, — прошептала златоволосая цыганка, глядя на него огромными восторженными глазами, — я и забыла, как вы прекрасны! Никогда не думала, что мужчина может быть так красив!
Ник застонал и протянул к ней руки, но она выскользнула из его объятий.
— Нет-нет, — воскликнула она, — я собираюсь вас обворожить!
Она грациозно встала на колени, приблизив к его лицу полуобнаженную грудь. Ник потянулся губами к розовому соску, но Мэри, легкая, как ветер, и гибкая, как тростинка, без труда ускользнула от его поцелуев.
— Довольно, Мэри! — воскликнул он. — Ты же знаешь, как я хочу тебя! Ради тебя я готов на все!
Мэри уже готова была сдаться. Один взгляд сверкающих черных глаз Уэстермира лишал ее рассудка, а уж вид его обнаженного мускулистого тела…
Но Мэри напомнила себе, что перед ней — враг. Она должна победить этого надменного эгоиста: от ее мужества и самообладания зависит судьба целого города, не говоря уж о ее собственной гордости. Он бросил ей вызов, и она скорее умрет, чем сдастся на милость противника!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76