– Ах, какой ты мокрый и холодный!Она оглянулась, ища глазами сына, и успокоилась, заметив, что он ушел и скрылся за углом амбара.– А теперь перестань копоть дрова и войди в дом, – торопливо сказала женщина. – Посмотрю, что смогу найти, чтобы… э-э… влить немного сил в твое тело.Магнус отложил топор и посмотрел ей прямо в глаза. Они могли бы поразвлечься, решил он, когда женщина дотронулась до него кончиком пальца.– Похлебка, – сказал он. – Кажется, я готов отдать свое сердце за горячую ячменную похлебку с большим куском баранины или говядины.А если у нее нет похлебки, сказал себе Магнус, он готов подождать, пока она ее сварит.
Ее сын как раз вернулся с ведрами молока, когда Магнус приканчивал баранью похлебку, которую вдова состряпала удивительно быстро. Мальчик поставил ведра и плюхнулся на свое место у огня, уставившись на них обоих. У вдовы был раздраженный вид, потому что сын вернулся слишком скоро.– А теперь, – сказал ей Магнус, подбирая остатки похлебки куском хлеба, – ты обещала мне пиво и кусочек сыра?Женщина со вздохом поднялась и проследовала к буфету.Но, как Магнус узнал позже, вдова не отказалась от своей затеи. Она приготовила ему соломенный тюфяк и постелила на чердаке в хлеву, сказав, что утром его ждет другая работа по дому. Особенно важно для нее было, чтобы он почистил канавы возле пруда, давно уже нуждавшиеся в этом. За это она обещала Магнусу столько овсяной каши, сколько он сможет съесть, разумеется, если он хорошо поработает.Вдова задержалась в хлеву и стояла, бросая на Магнуса нежные взгляды, пока не вошел мальчик с вилами, чтобы поворошить подстилку для животных. Уходя, он захватил с собой и мать.Магнус поднялся на чердак, улегся на соломенный тюфяк, ощущая блаженную сытость в желудке после похлебки, пива, хлеба и большого куска соленой говядины, выделенных ему вдовой.Он не сразу смог заснуть. Сквозь стропила сочился дождь, коровы внизу ворочались и жевали свою жвачку, а потом шумно укладывались на ночь. Куры клохча взлетали на свой насест у дальней стены.Магнус прислушивался к этим звукам, к ровному шуму дождя и думал, что его путешествие в Эдинбург с целью найти там Идэйн было бы чистым безумием. Это и дураку было ясно.Он растянулся на своем соломенном ложе, подложив руки под голову и уставившись на соломенную кровлю хлева.Но будь он проклят, решил Магнус, если решит вернуться на юг и пересечет границу без нее. Конечно, сейчас он был в ужасном нищенском состоянии. У него не было коня, он потерял латы, деньги – все, что смогло бы свидетельствовать о его привилегированном рыцарском положении. С того момента, как корабль с собранной им для графа податью потерпел крушение у берегов Шотландии, он стал еще одним безденежным и безымянным бродячим солдатом. Он мог бы поискать нормандский дом и достойный способ одолжить деньги, но в этом случае ему пришлось бы признаться, что он сын и наследник графа де Морлэ. А при данных обстоятельствах это было бы совсем уж глупо, потому что в этой дикой Шотландии за него самого могли назначить выкуп.Что касалось Идэйн, то ему было все равно, что она о нем думает. Он должен был отобрать ее у Уильяма Льва, равно как и у всемогущих тамплиеров, для ее же собственного блага, и неважно, как она восприняла его объяснения тогда, в лесу. Магнус считал, что достаточно внятно и убедительно разъяснил ей, что хочет увезти ее в Англию, чтобы она засвидетельствовала его невиновность в потере кораблей графа. И это вполне логично.У него не было времени сказать ей, что это было не все. Что правда заключалась в том, что он желал сохранить ее из-за нее самой, такой сладостной и прелестной. С ее стороны было жестоко столь презрительно обвинять его в низости и чудовищном эгоизме. Если бы она вдруг оказалась сейчас во дворе вдовы, она и сама поняла бы, что, бог свидетель, он совершенно бескорыстно желал ее и нуждался в ней! Поглядела бы на те лишения, которые он терпит?Святая Матерь Божия знает, что ему не нужна никакая другая смертная женщина. За столь короткий срок, всего за несколько дней после кораблекрушения, что они провели вместе, она завоевала, нет, похитила его сердце.Но Магнус знай, что, если изложит ей все это, она только недоверчиво покачает головой, но он готов был поклясться господом богом, что все это было чистой правдой! Он готов был призвать в свидетели всех святых, что ему нетрудно было бы завоевать расположение этих диких шотландских женщин, которые бросались на него и домогались его. Он не сомневался, что эта вдова с манящим и горячим взором была не единственной, кто положил на него глаз.Всего два дня назад, после того как Идэйн так предательски покинула его и вернулась к де ля Гершу, ему пришлось выпрашивать у жены фермера полкаравая черного хлеба. И до сих пор ему было мучительно вспоминать о том, каких унижений ему это стоило. Ему пришлось прибегнуть к грубой лести, но жена фермера совершенно неверно истолковала это и потом гналась за ним полдороги, прежде чем ему наконец удалось удрать от нее.Магнус позволил себе громко застонать. Идэйн, прекрасная, теплая, нежная Идэйн! Ах, как он тосковал по ней! С того самого момента, как впервые ощутил ее тело в своих объятиях, после того, как она, обнаженная, лежала рядом с ним, она околдовала его. Это нежное, гибкое, золотистое тело, ее изящные манеры, ее сладостные руки, умевшие так ласкать его, ее тихий голос, столь восхитительно и волнующе произносивший его имя.Заниматься с ней любовью было несравнимо ни с чем из того, что он испытал прежде. Эти странные, удивительные молнии, пронизывавшие тело. Это походило на сладостную музыку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96