— О Господи, какая жара! Ненавижу Майами. Не хочу здесь оставаться!
— Успокойся, милая. — Додд быстро подошел к Габи, обнял ее и положил подбородок ей на голову. — Милая Мышка, ты так хорошо держалась до сих пор, — прошептал он. — Не расклеивайся же теперь.
Габи посмотрела в окно. В потемневшем стекле они оба отражались, как в зеркале: крепко сложенный мужчина со взъерошенными светлыми волосами и суровым лицом, когда-то красовавшимся на разворотах спортивных изданий. Теперь на нем лежала печать успеха и благосостояния. По контрасту с ним, ее образ казался тонким и смутным, она не обладала эффектной красотой своей матери, но унаследовала от нее прекрасные серебристо-серые глаза и рыжевато-каштановую копну вьющихся волос.
Габи слегка отстранилась от него.
— Прошу, не называй меня Мышкой. Ты же знаешь, как я ненавижу это прозвище.
— Ладно, не Мышка. — Она уловила в его голосе нежность. — Ты права, оно тебе больше не идет. — Он немного помолчал и затем прошептал ей на ухо. — Боже, как ты хороша!
Габи закрыла глаза, не решаясь заговорить. Разве она не мечтала когда-то, чтобы Додд пришел и успокоил ее? Обнял, как теперь? Он всегда был ее героем — этот загорелый уверенный в себе победитель. Он единственный, кто действительно понимал, что значило для Габи Кольер пренебрежение ее родителей. Додд Брикел был первым и единственным любовником Габи, когда ей исполнилось восемнадцать лет.
Но вышло так, что он женился на другой.
— Все образуется, милая. — Голос, шедший прямо из глубины его сердца, нес успокоение. — Вот увидишь.
Габи не была в этом уверена.
— Все призраки моей юности по-прежнему здесь, в доме. — Она поежилась. — И они снова вошли в мою жизнь. О, Додд, — тихо сказала Габи, — я думала, что никогда не вернусь в Майами. По крайней мере, что это будет не так, как происходит в действительности!
— М-м-м, — протянул он, и его теплое дыхание коснулось ее щеки.
— Только не говори это свое «м-м-м». Твои родители были добрыми и славными. Мои же — нет.
Семья Додда жила напротив Кольеров на той же Ройал-Палм-Вэй в просторном особняке, построенном, как и полагалось, в испанском стиле. С детства Додд и Габриэль дружили и проводили много времени вместе. Однако консервативный адвокат Доддсон Брикел-старший никогда не поддерживал близких отношений с Полом и Жаннет, как, впрочем, и с большинством обитателей Палм-Айленд. Когда Додд учился в средней школе, Брикелы переехали в имение под Коконат-Грув.
Габи отклонила назад голову и заглянула Додду в глаза.
— Додд, помнишь Уилли, нашего шофера, который каждый день возил меня в школу на «Кадиллаке»? — Ее губы тронула улыбка. — В те времена даже в Майами это было редкостью — приезжать в школу на огромном лимузине с шофером. Но все от того, что ни отец, ни мать по утрам не могли оторвать голову от подушки.
Он тоже улыбнулся.
— Ну и кто у нас здесь живет прошлым?
Внезапно с веранды раздался грохот, и они вздрогнули.
— Хочешь, я схожу и посмотрю, все ли с ней в порядке? — спросил Додд.
Габи повернулась к раковине.
— Она просто уронила свой стакан с выпивкой. Нальет себе другой.
Додд все еще настороженно прислушивался.
— Надеюсь, твоя мать не выйдет из дома? Что, если она потащится к причалу?
Габи вынула затычку из раковины и стала следить, как вода, медленно кружась, утекает в отверстие. Не мешало бы вызвать водопроводчика. Вся канализационная система в доме в неисправности.
— За ней повсюду бродит Юпитер. Я видела, как он преграждает ей дорогу и оттесняет назад, если она подходит слишком близко к воде.
Додда, казалось, этот довод не убедил.
— Габи, этот старый пес в таком же состоянии, как и все остальное здесь. Сколько ему лет? Пятнадцать, шестнадцать? — Не получив ответа, он пробормотал: — С тех пор как я пришел, Юпитер все время лежал на лужайке. Не заметил, чтобы он хотя бы раз встал со своего места. Это не самая надежная защита, дорогая, он умирает от старости. Тебе следовало бы его усыпить.
Габи не собиралась обсуждать подобные вещи.
— Юпитер мне помогает. В конце концов, я же не могу постоянно присматривать за мамой, особенно посреди ночи, когда она бродит по дому со стаканом в руке и крутит старые пластинки Фрэнка Синатры. Мне же тоже хочется иногда поспать!
— Габи, она не в состоянии позаботиться о себе, оставаясь одна.
— Днем она не одна, — напомнила ему Габи. — Здесь Ангел и Елена.
Мать и сын Эскудеро жили в квартирке над гаражом Кольеров. Елена помогала по дому нескольким семьям, живущим по соседству на Палм-Айленд, а ее сын Ангел работал садовником.
— Эти чертовы кубинцы, — с раздражением произнес Додд. — Ваш газон не подстригали уже несколько недель. И раз уж мы заговорили об этом, именно Ангел скорее всего снабжает твою мать выпивкой.
— Откуда тебе знать! — Габи всегда спорила с ним на эту тему. Додд считал, что Эскудеро должны платить за жилье. А если это им не под силу, квартиру нужно предоставить кому-нибудь, кто мог бы это делать.
— Они приносят здесь такую же пользу, как и твой дряхлый пес. Что, кстати, выводит нас на другую тему. Габи, тебе это не понравится, но должен напомнить, что жить в старом доме становится небезопасно! В сущности, нынче в любой части Майами опасно жить прямо у берега.
Габи неожиданно почувствовала непреодолимую усталость.
— Пожалуйста, Додд, у меня был… — Она прикусила язык как раз вовремя. Разве можно было словами описать минувший день? — Может быть, мы обсудим это как-нибудь в другой раз?
Додд взял ее за плечи и повернул лицом к себе.
— Габи, я говорю серьезно. — Его суровое лицо не оставляло в этом никаких сомнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82