Это наделяет меня широкими полномочиями. — Он склонил голову над клавиатурой. — Кто-нибудь уже успел объяснить вам, что на островах человек может отправиться на мессу в церковь, а потом спокойно заняться африканским культом, типа сантерии, и при этом в обоих случаях чувствовать себя наилучшим образом?
Получив от Габи утвердительный ответ, бабалао оторвал от клавиатуры свои руки с отличным маникюром и протянул их к Габи.
— Видите, какого цвета моя кожа, мисс Коль-ер? — тихо спросил он. — Как у большинства людей с Карибских островов. Во мне перемешались три расы — индейская, африканская и белая. Значит, и наследство я получил от всех трех. К санте-рии у меня такое же отношение, как и у моего народа. Вы меня понимаете?
Габи кивнула. По крайней мере, ей так показалось.
— Теперь, — продолжал он, набирая следующую команду, — давайте выясним, зачем кому-то потребовалось применить против вас билонго, следы которого вы нашли у себя на веранде.
— Полиция, кажется, считает, что здесь замешана какая-то жрица.
— Мало ли что считает полиция. Мне знакомы все профессиональные жрецы. Нужно совсем потерять рассудок, чтобы осмелиться на нечто подобное. — Он пожал плечами. — Но я могу и ошибаться.
Среди офисной мебели серо-зеленого цвета у бабалао тоже имелся шкафчик, отведенный для оришей. В нем находились «головы», сделанные из кокосовых плодов, обмазанные глиной и расписанные символами Орнулы, бога прорицания. Одна из «голов» стояла на столе верховного жреца.
Встревоженная Габи подумала, что сравнение с гаданием по гороскопу оказалось удачным. Время от времени бабалао бормотал какие-то заклинания над своей цепочкой с восемью круглыми медальонами из панциря черепахи с выгравированными на них символами. Кастанеда бросал цепочку на плетеный коврик, постеленный на столе рядом с его рабочим местом, и падавшие медальоны образовывали незамысловатый рисунок или, по его объяснению, вариации бинарных чисел. Затем он заносил полученную информацию в компьютер.
— Я так понял, — произнес бабалао, — что вы не рассказывали Иби о Джеймсе Санта-Марине.
— Нет. — Мысль о том, что он знаком с Джеймсом Санта-Марином, все еще смущала Габи. — Она в основном говорила о богине Ошун. И о Чанго или что-то в этом роде.
— Что? — Он в изумлении оторвал руки от клавиатуры. — И что она при этом делала?
— Там был горшок с медом, — немного нервничая, принялась объяснять Габи. Она не совсем понимала суть разговора. — Она дала мне немного, прежде чем я успела ее остановить.
К ее удивлению, бабалао рассмеялся.
— Значит, Чанго? И Ошун? — Он повернулся на стуле и, оказавшись лицом к Габи, пристально посмотрел на нее. — Она рассказала об огне Чанго, о молнии и громе?
Габи глядела на него, широко раскрыв глаза.
— Ошун богиня любви в йоруба, — продолжал бабалао. — Мед — ее символ. Это чародейное средство для… Впрочем, неважно, — быстро проговорил он, отметив выражение ужаса на ее лице.
Габи подумала, что непонятные слова и заклинания сморщенной негритянки, произнесенные в причудливом храме, и специфический профессиональный жаргон, на котором объяснялся этот компьютеризированный верховный жрец, оплели ее искусной паутиной. Иначе она не могла объяснить свое теперешнее душевное состояние.
Габи заставила себя слегка встряхнуться. Итак, бабалао знаком с Джеймсом Санта-Марином. И так ли уж случаен выбор Дэвидом ялохи? Однако вопрос стоял не в том, каким образом и почему Габи затягивают в сети, но кто тот самый паук, что поджидает ее.
— Идите-ка сюда, — позвал бабалао. — Обойдите стол с той стороны. Я хочу, чтобы вы взглянули на кое-что.
Габи послушалась. Когда она посмотрела через его плечо, он указал на длинные колонки из слов, появляющиеся на светящемся экране.
— Я собираюсь подобрать для оришей соответствующих им богов из других древних религий. Нашел это в одной книге. Смотрите, вот древнееврейское кабалистическое древо жизни, о котором я читал у Кетера, Чочмаха и других. А вот боги йоруба. Соотнесем их с кабалой, а с другой стороны поместим сюда древнегреческий и затем древнеримский пантеоны. Крону соответствует Орунла, Зевсу — Обатала — они оба небесные боги, и сюда же помещаем древнеримского Юпитера. — Он набрал следующую строку из имен. — Вот Ошун-Нэцах-Афродита-Венера. Видите, как они похожи? Вот Йемайа-Иебод-Артемида. А вот Чанго-Тифарет-Аполлон. Как это ни назови, но перед нами неоспоримая связь человека с космосом и универсальной тайной. И субъективности здесь столько же, сколько в астрофизической теории Хокинга о разрушении времени и пространства.
Габи не слушала. Неужели здесь найдется соответствующая комбинация, объясняющая все, что приключилось с ней с того самого момента, когда она увидела Джеймса Санта-Марина на лужайке его особняка в Коралловых атоллах? Что, если вся эта история с вуду окажется диким заговором с целью заставить ее усомниться в своем здравом уме? Габи размышляла, оглядывая офис бабалао. Кто, например, знал даже о том, что она этим утром побывала в Маленькой Гаване?
Бабалао нажал одну из клавиш. Колонки с именами богов исчезли с экрана, и их место занял узор из черных и белых кругов.
— Итак, при метании медальонов существует всего пять различных вариантов их расклада: все белые, три белых и один черный, два белых и два черных, три черных и один белый и, наконец, все черные. Иногда требуется несколько дней, чтобы прочесть получающийся рисунок, ведь комбинации могут быть бесконечны. Это бинарная система — да/нет, идет/не идет. Поэтому она подвергается компьютерной обработке. Однако, когда выходит расклад оекун — то есть все черные, раз за разом, как это получилось в вашем случае, это означает что-то очень плохое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82