Он поднял голову, и она увидела его сверкающие глаза. В нем сидит сам дьявол, ужаснулась она, он принуждает ее отдаваться ему вопреки своей воле. Он нагнулся, и его горячий влажный рот принялся слегка пощипывать ее груди, посасывать и теребить соски. Она почувствовала, как между ее ног запылало нестерпимо жгучее пламя. Констанс закусила губы, чтобы не закричать.Господи, ведь именно этого он и добивается. Чтобы она кричала. Молила его. Но, невзирая ни на что, ее вышедшая из повиновения плоть неудержимо тянулась к нему.– Тсс. – Он нагнулся, теснее прижался к ней. Она почувствовала прикосновение его упругой и твердой плоти. – Вы сама сладость, графиня, сама сладость, – зашептал он. – Я так хочу услышать ваши стоны.Он крепко поцеловал Констанс в щеку, щекоча ее своей бородкой.– Я так хочу слышать ваши мольбы. Не заставляйте же меня ждать, – шепнул он ей на ухо.Констанс пробормотала что-то нечленораздельное и попробовала прижаться к нему бедрами. Он тихо что-то проворчал. Она была в таком исступлении, что даже не расслышала его слов. Он отодвинулся, его пальцы углубились в ее теплое тело, затем выскользнули наружу. И в следующий миг он был уже внутри ее.Она вся напряглась.– Расслабьтесь, – проронил он сквозь сжатые зубы, – и я не причиню вам боли.Войдя в ее тело, он начал с возбуждающей медлительностью двигаться взад и вперед, одновременно целуя ее лицо, глаза, губы, покусывая мочку уха. Жарко пылающий стан Констанс изгибался в такт его движениям.Стол под их тяжестью затрясся, на пол посыпались листы бумаги. Огонек свечи заколыхался. До нее как будто со стороны донеслись ее собственные громкие стоны. Она смутно сознавала, что они могут разбудить ее детей, но ничего не могла с собой поделать, необыкновенная острота ощущений лишала ее рассудка. Ее всю, с ног до головы, захлестывал небывалый экстаз. Глубоко вздохнув, она что-то пробормотала, сама не понимая что. В каком-то диком исступлении он осыпал ее ласковыми словами, шептал горячо и страстно.Констанс запустила пальцы в его спутанные мокрые волосы. Прижимаясь к нему, всхлипывала, переполненная какими-то до той поры неведомыми ей чувствами. Наконец он начал содрогаться. И в то же самое время экстаз, который испытывала Констанс, достиг своего пика. Ее затопил необычайный восторг. Забыв обо всем, она тоненько вскрикнула. Крепко обхватив ее руками, он протяжно застонал.– Мама!После секундного промедления, тяжело дыша, они оторвались друг от друга. Он смотрел на нее, на ее мучительно искаженное ангельское лицо. Констанс соскользнула со стола на пол.– Мама, что случилось? – спросила Оди.Мгновенно придя в себя, он натянул бриджи.Стоя на коленях, Констанс подняла голову. Она увидела, как он, слегка пошатываясь, подошел к пологу шатра, откинул его и тут же исчез.– Мама! – Из-за занавеса выглянуло серьезное продолговатое личико Оди. – Почему ты не ложишься?Констанс попробовала подняться, но трясущиеся ноги не держали ее. Болезненная дрожь сводила бедра, покрытые липкой жидкостью, его семенем. Оди смотрела на расстегнутый лиф ее платья.– Я как раз начала раздеваться, – проговорила она каким-то странным, не своим голосом. – Задела стол и теперь ищу упавшие перья.Ползая по полу, она нашла перья. Казалось, это делает какая-то другая женщина, а не она сама. Ее душа и тело были все еще переполнены чувственным жаром. «Странно, что я не плачу», – смутно удивилась она.Схватившись за край стола, Констанс поднялась наконец на ноги.– Ложись спать, – сказала она дочери. – Вот только погашу свечу и приду к тебе.– Миледи Констанс! – послышался снаружи встревоженный голос Эверарда.Не дожидаясь ответа, он быстро вошел внутрь. По пятам за ним следовал Жерве.– С вами все в порядке, миледи? – Он быстро обшарил глазами шатер, сразу же заметил валяющиеся на полу отчеты и пролитые чернила. – Что у вас случилось?Констанс повернулась спиной к свету. Не хватало еще, чтобы все знали о происшедшем. В таком положении Эверард не может видеть ее лицо. Если он его увидит, то сразу поймет все, глаз у него острый. Ноги у нее дрожали, и ей пришлось пододвинуть табурет и сесть.– Я раздеваюсь и собираюсь лечь. – Утраченное самообладание вернулось к ней. – Но почему… почему вы врываетесь в мой шатер?– Пленники бежали. – Все еще не удовлетворенный, он продолжал обыскивать взглядом шатер. – Пока мы возились с лошадьми, они каким-то образом освободились от цепей и бежали. Вряд ли мы сможем найти их в такую грозу, да еще в этом густом лесу.Констанс притянула к себе Оди, крепко ее прижала.– И женщина тоже?– Они оба. – Эверард выжидал, положив руку на меч. – В этом лесу мы были не одни. Я осмотрел фургон, совершенно очевидно, что все цепи были перепилены. Тот, кто это проделал, удачно выбрал время.– Да, – рассеянно ответила она. Констанс хотелось побыть одной. В ее душе царило полное смятение, нервы были на пределе. Разбуженная плоть все еще продолжала бунтовать.Подобное случилось впервые в ее жизни, впервые она познала истинную тайну отношений между мужчиной и женщиной. Даже закрывая глаза, она видела склоняющееся над собой лицо светловолосого пленника. Снова ощущала его в своем теле.Господи, она не должна думать об этом, не должна!Эверард жестом велел молодому рыцарю выйти.– Но почему они так старались освободить его? – сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней. – Кого может интересовать простой трубадур, кроме тюремщика? Для кого и создана тюрьма, как не для таких, как он? 8 Наутро, когда колонна ехала по раскисшей дороге через лес, рыцари обсуждали бегство пленников. Не обошлось без споров. Англичане утверждали, что даже впотьмах видели смытые впоследствии ливнем отпечатки копыт доброго десятка верховых лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99