Преодолев возражения Констанс, Сенред взвалил ее на спину, и она обхватила ногами его стан. Она чувствовала, как под ее грудью и животом напрягаются его могучие мускулы. Исходившее от него тепло наконец-то согрело ее.Она знала, что нести ее не такое уж легкое дело, даже для него.Ему приходилось наклоняться вперед, и, если она меняла положение тела, это сбивало его с ровного шага. У обочины леса угольщики, даже не попрощавшись, молча повернули обратно. Всего несколько минут – и они уже скрылись из виду, как сквозь землю провалились.То, что они ушли, доставило Констанс хоть какое-то облегчение. Хлеба и мяса едва хватало им самим; им было просто нечем кормить лесных обитателей. Но при виде одичалых, худых, как щепки, детей у нее болезненно щемило сердце.Не поворачиваясь, Сенред сказал:– Оставь немножко сострадания для самой себя. Впереди у нас долгий и трудный путь.Констанс вся напряглась. «Меня пугает, – сказала она себе, – что он так хорошо читает мои мысли».До второй половины дня они шли в стороне от дороги. Все сильно устали, кроме, разумеется, Сенреда, который, казалось, был выкован из стали. Когда они увидели перед собой небольшую мелкую речонку с перекинутым через нее мостиком, Тьерри с радостным воплем соскользнул вниз по склону. Все последовали за ним, чтобы напиться воды и немного погреться на солнышке.Ноги Констанс так сильно затекли, что ей пришлось добираться до воды ползком. Напившись, она сунула ноги в речонку. Вода была холодная, но она получила удовольствие, освежая кожу.Она встала на коленях на берегу и стала орошать свои волосы пригоршнями воды, стараясь смыть запекшуюся кровь. Остальные сидели рядом, закусывая хлебом и солониной.Констанс зашла за большой валун, разделась и начала мыть грудь и руки. Солнце слегка пригревало ей спину, но тем не менее у нее начали стучать зубы. Подняв глаза, она увидела рядом с собой Сенреда.Не говоря ни слова, он встал на колени подле нее и начал обливать ее голову пригоршнями воды, смывая остатки запекшейся крови. Затем энергично вымыл ей спину. Констанс сидела, стуча зубами от холода, но вся ее кожа горела ярким розовым светом.Ах, если бы у нее был кусок мыла. Она готова была заплатить за него равноценным по весу слитком золота.Она почувствовала, как его руки проникли между ее бедрами. Затем он стал поливать водой нежные складки, открывающие доступ в глубины ее тела. Когда она подняла на него взгляд, то увидела, что глаза его подернулись поволокой.Ощутив прикосновение его пальцев, мускулы ее до боли напряглись. В самых своих интимных местах она одновременно ощущала и жар его прикосновений, и холод от льющейся воды. И все ее тело отзывалось на это чувственным томлением.Когда она открыла глаза, Сенред стоял над ней с туникой в руках. Эту тунику он тут же надел на нее через голову. Констанс встала на колени и, держась за его плечо, сунула ноги в башмаки.Ее пронизывало неодолимое желание. Она отвернула голову, не желая встречаться с ним глазами. Тьерри и Лвид сидели на берегу, поедая хлеб и мясо и болтая. Но она знала, что они все видели. 23 – Что с вашим парнишкой? – Старый виллан-кучер откинул капюшон своего плотного плаща, защищавшего его от ливня, и внимательно вгляделся. – Он что, ранен?– Просто ослабел, – ответил Тьерри, кладя руку на борт повозки. – Очень ослабел.За ним, с Констанс на закорках, сгорбившись, стоял Сенред. Лвид в черном, блестящем от дождя плаще была позади всех.– У него была горячка перед Рождеством, но сейчас ему получше.Возница скривил лицо.– Такая мерзкая погода для него очень вредна. Как бы бедняжка не помер… – Старик неторопливо их разглядывал. – Вы, наверно, бродячие комедианты? Только вы выбрали неудачное время, чтобы идти на север. Лучше бы вам остаться на юге, уж они празднуют так празднуют.Он помолчал, затем громко, чтобы его голос не потонул в шуме дождя, произнес:– А чем занимается этот большой человек?«Боже праведный, – подумал Тьерри, – до чего же он любопытен».До сих пор Сенред выбирал окольные тропы, чтобы их не могли узнать, но сильный холодный ливень выгнал их на большую дорогу, где они могли бы попросить какого-нибудь виллана с повозкой, чтобы он их подвез. Этот въедливый старик был единственным, кто догнал их на этой дороге.Тьерри оглянулся на Сенреда. Дождь поливал его плечи и голову, золотистые волосы прилипли ко лбу. Графиня прикасалась к его спине, ее голова покоилась на его широком плече, глаза были все время закрыты. Тьерри понадеялся, что она только спит, а не пребывает в беспамятстве.– Он жонглер, – прокричал он в ответ. – Жонглирует шарами, тарелками и ножами, иногда поет. Тебе бы понравились его песни. Смешные, обхохочешься. – Уже почти отчаявшись, он подмигнул старику: – Знает много веселых анекдотов.– Гм-м, – все еще колебался старик, – сам я не большой любитель анекдотов и песен, но подвезти вас в такую паршивую погоду было бы делом христианским. – Он неодобрительно воззрился на Лвид. – Эта женщина его жена?– Моя, – поспешно выпалил Тьерри. – Она моя жена.И, не дожидаясь разрешения, он жестом показал своим спутникам, чтобы они садились. Все дружно, не мешкая, вскарабкались на повозку и устроились среди мешков с зерном, связанных овец и бочонком с репой.– Она валлийка, – сказал Тьерри, помогая Лвид перелезть через задний борт. – В Уэльсе славные, послушные женщины, поэтому-то я там и женился. Но она не говорит по-нашему.Сенред положил Констанс на мешок с зерном. Он нагнулся над ней, чтобы защитить ее лицо от дождя.– Куда он едет? – шепотом спросил он.Тьерри беззаботно пожал плечами:– Куда-нибудь да едет.Вол тихо потащил повозку, понукаемый окриками старика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99