— Николай испытующе взглянул прямо в лицо Репнину.
— Нет… — растерялся Репнин и поспешно добавил:
— Ваше Величество…
— Честность и прямота, — поспешил ему на помощь Жуковский, — явно относятся к достоинствам этого молодого человека, Ваше Величество.
— А, по-моему, он лукавит, — с сомнением в голосе сказал Николай. — Что же… Тогда скажу прямо — сегодня ваш долг убедиться в том, что Александр больше не встречается с фрейлиной императрицы Ольгой Калиновской. Хотите отказаться от моего предложения? Но, впрочем, теперь я лукавлю. Вы не можете от него отказаться.
— Ваше величество, мы должны дать молодому человеку время на обдумывание всей диспозиции, — Жуковский снова попытался поддержать своего протеже.
— Василий Андреевич… — в голосе государя зазвенел металл. — Я прошу вас, введите поручика в курс дела. От Жуковского в моей семье секретов нет.
И последнее. Я уверен, вы догадываетесь, что ни я, ни Василий Андреевич не могут желать зла Александру. Вы свободны.
Николай снова сосредоточился на картине за окном. Репнин и Жуковский, понимая, что аудиенция закончена, поклонились императору и тихо, один за другим, вышли из кабинета.
— Что же это, Василий Андреевич, — воскликнул Репнин, едва они вышли в коридорную галерею, — я должен доносить на Александра?!
— Я воспитывал Сашу с восьми лет, — мягким тоном охладил пыл его негодования Жуковский. — Он может стать великим императором, поверьте. И, что еще важнее, Россия ждет именно такого правителя, как он. И для нее потеря будет невосполнимой, если страсти, свойственные неординарным натурам, помешают Александру выполнить свою миссию.
— Но Александр не только наследник престола, он еще и просто человек! И имеет право на чувства!
— Вы прямо цитируете наследника, — грустно улыбнулся Жуковский. — Но, к счастью, в ваших словах я слышу и сомнение. Вы чувствуете — слова «престол» и «страсть» в одном предложении неуместны.
— Вы благородный человек, Василий Андреевич. Я должен довериться вам, хотя, конечно, просто не представляю себе всех последствий этого предложения.
— Послушайте, друг мой! — Жуковский остановился и глубоко вздохнул. — Вполне допускаю, что могут возникнуть ситуации, когда я буду не в силах содействовать вам или заступиться за вас. Невыполнение приказов государь считает предательством. И вы должны серьезно обдумать свое поведение при дворе. И трижды подумать, прежде чем что-либо совершить. Поступайте по совести, но помните о долге.
И тогда вам не придется считать себя доносчиком, и другие не назовут вас предателем.
Репнин выслушал Жуковского молча. Иллюзии рассыпались у него на глазах — вместо святого служения Отечеству, он оказался на передовой дворцовых интриг, и от осознания этого в сердце Михаила поселилась странная тоска — глухая и мутная. Попрощавшись с Жуковским, Репнин проследовал к интенданту Александра и получил от него надлежащие инструкции.
Выполнив все поручения, он явился к наследнику — представиться по форме и доложить о начале исполнения своих обязанностей.
Александр встретил его в своем кабинете, бросившись навстречу, как к старому другу. Но Репнин не выказал такой же радости и сказал сухо и официально:
— Я получил отчет от интенданта Вашего Высочества и проверил фуражирование вашего полка.
— Оставьте этот тон, Репнин, — недовольно прервал его наследник, — не уподобляйтесь солдафонам моего батюшки.
— Также я ознакомился с жалобами и представлениями, направленными на имя Вашего Высочества…
— Репнин, не досаждайте мне всей этой армейской галиматьей, — тон Александра из свойского стал требовательным, — помогите закончить письмо. Что-нибудь оригинальное и с чувством.
— Письмо адресовано женщине?
— Конечно! Любимой, расстроенной нашим расставанием и недомолвками, — воскликнул Александр, обрадованный, что его, наконец-то, поняли. — Ну же, Репнин, как можно успокоить любимую женщину?
— Боюсь, Ваше Высочество, что в амурном слоге я не искушен и вряд ли сумею вам помочь, — солгал Репнин, известный в полку своим поэтическим даром.
— Вы что же, никогда не любили? — Александр с удивлением взглянул на своего адъютанта.
— Пока не удостоился этого счастья…
— А знаете, я вам даже завидую, — Александр посмотрел на Репнина с нескрываемым любопытством. — Но это еще не все… Сегодня вечером мне понадобится ваша помощь. Дело секретное, поедем в вашей карете. И мне нужно будет кое-что из одежды, например, маска.
— Маска?
— Вот именно.
— Могу я узнать, для чего такая секретность?
— А вот это — лишний вопрос, мой дорогой друг, — Александр испытующе взглянул в лицо Репнину. — Вы же мой друг? Так не позволяйте мне усомниться в вашем назначении…
* * *
После того, как Репнин ушел, Александр, не торопясь, дописал письмо, предназначавшееся Ольге, и только тогда счел, что достаточно заставлял отца ждать.
— Явился по вашему приказанию! — по-уставному объявил Александр, войдя к императору вслед за докладом адъютанта, сообщившим о его появлении.
— Молодец! Из тебя выйдет солдат!
— Сомневаюсь. Даже дрессированные звери не всегда охотно выполняют приказы.
— Ты полагаешь себя дрессированным зверем? — Николай взглянул на сына неодобрительно и исподлобья.
— Разве не похож? Вы отменно выдрессировали меня. Кланяюсь, когда надо. Одеваюсь, как надо. Учусь, чему скажут.
— Стало быть, ты считаешь, что Господь ошибся, послав тебе судьбу наследника престола в самой большой державе мира?
— Я считаю, что жизнь, лишенная свободы, не имеет смысла.
— Ты излишне горяч, сын мой.
И полон страстей. Но я тебя понимаю, сам был таким в твои годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66