Джонатан поднялся и наполнил свой бокал портвейном.
— Дэвид? — спросил он, держа графин.
— Нет, спасибо.
— Клодина?
Я тоже отказалась.
— О, давай выпьем немного за мое благополучное возвращение.
Она налил вина в наши бокалы.
— Добро пожаловать домой, — провозгласила я. Его глаза встретились с моими, и я увидела голубые огоньки, которые я так хорошо помнила.
Ты был очень удачлив, — сказал Дэвид. — Что ж, с приездом.
— Мой дорогой брат, я всегда удачлив. — Он посмотрел на меня и нахмурился, затем, понизив голос, добавил:
— Что ж, не всегда, но почти всегда, и даже когда мне не везет я знаю, как исправить дело.
— Должно быть, были моменты, когда ты действительно думал, что пришел конец, — сказал Дэвид.
— Я никогда этого не чувствовал. Ты знаешь меня. Я всегда нахожу выход из положения, какой бы невозможной ни казалась ситуация.
— Ты очень уверен в себе, — сказала я.
— У меня есть для этого основания, Клодина, очень веские основания, уверяю тебя.
— Не удивительно, что Лотти была подавлена всеми этими откровениями, — вмешался Дэвид. — Эта винная лавка, в которой ты был с девушкой… это так отличалось от ратуши, где она провела ту ужасную ночь.
— Да, — сказала я. — Я помню ее рассказ о том, как толпа обыскивала дом и вино текло на улицу, прямо по булыжникам.
— Вояж нашего отца проходил в более драматической обстановке, чем моя поездка за Софи и Жанной, — сказал Джонатан.
— Ты привез их домой, и это самое главное, — возразила я ему в жаром.
— И благополучно спасся сам. Несомненно, это событие что-то значит для тебя.
— Много значит…
Он низко наклонился ко мне и сказал:
— Спасибо тебе, невестка. Вот кто ты теперь. До этого ты была сводная сестра, не так ли? Теперь ты и невестка, и сводная сестра одновременно. «Мой Бог!»— как они обычно говорят в этой погруженной во мрак стране, которую, к счастью, я покинул, — как все запуталось в нашей семье!
Мы молчали, потягивая портвейн и глядя в огонь. Я отдавала себе полный отчет в моих чувствах к Джонатану, и казалось символичным, что я сидела здесь между двумя братьями.
Я сильно волновалась. Все спокойствие, которое было в Лондоне, прошло; и что-то говорило мне, что оно никогда больше не вернется.
Я должна была уйти.
— Я устала, — сказала я, — и хочу пожелать вам спокойной ночи.
— Я скоро поднимусь, — отозвался Дэвид.
Я пошла в свою комнату и поспешно легла в постель. Это была ложь, что я устала. На самом деле мне вообще не хотелось спать. Я опасалась взглянуть в будущее. Дело было в Джонатане, в его нескольких довольно двусмысленных высказываниях, которые выбили меня из колеи.
Мне бы хотелось, чтобы он не возвращался домой. Но это было не правдой. Меня волновало то, что он вернулся. Я думала о будущей жизни с тревогой, потому что Джонатан, конечно, войдет в нее. Я боялась и все же ждала этого намного сильнее, чем раньше.
Когда Дэвид поднялся в спальню, я притворилась спящей.
Он нежно поцеловал меня, так легко, чтобы не разбудить.
Я подавила в себе желание обнять его за шею и ответить на его поцелуй. Я не могла этого сделать, так как боялась выдать охватившее меня возбуждение, которое, как он мог предположить, было вызвано возвращением Джонатана.
ГОЛОСА В КОМНАТЕ ПРИЗРАКОВ
На следующее утро матушка снова послала одного из слуг в Грассленд за ключом от Эндерби, так как предполагаемый покупатель, остановившийся в Эверсли, захотел осмотреть дом.
Слуга вернулся и передал слова управляющего о том, что миссис Трент с внучками уехали в город и вернутся только к обеду. Так как он не знает, где ключ, то не может прислать его, но, если мы будем в Эндерби в три часа дня, он уверен, что кто-нибудь подойдет к нам с ключом.
— Очень хорошо, — сказала мама.
Эндерби, если идти напрямик, находился не более чем в десяти минутах ходьбы от Эверсли, и Софи сказала, что с большим удовольствием пройдется пешком. Она отправилась вместе с Жанной, а я показывала им дорогу.
— Дом большой, — объясняла я, — а вскоре после четырех стемнеет, и у нас будет всего около часа на осмотр.
Но этого вполне достаточно, чтобы решить, хотите ли вы серьезно подумать о покупке. Если да, то мы могли бы оставить у себя ключ и прийти еще раз завтра. Возможно, вы сразу же решите, что в этом нет необходимости.
— Кажется, все настроены на то, что так и будет, — сказала Софи. — Но нам хотелось бы составить свое мнение, правда, Жанна?
Жанна подтвердила, что мадемуазель обычно так и поступает.
— Хорошо, я не буду настраивать вас ни за, ни против, — пообещала я.
Ноябрьский день, конечно, не лучшее время для посещения Эндерби. Был легкий туман, и капельки влаги повисали, подобно прозрачным бусинам, на сетях паутины, во множестве развешанной на неухоженном кустарнике.
Дом появился перед нами, серый, мрачный и, как мне показалось, похожий на призрак. Краем глаза я взглянула на Софи.
Она внимательно рассматривала его, но, так как капюшон скрывал от меня ее лицо, я не могла понять, нравится он ей или нет.
Как раз в это время из-за кустарника появилась миссис Трент; она держала ключ и улыбалась.
— А вот и ключ, мисс… О, теперь уже миссис. К этому надо привыкнуть.
Больше не мадемуазель де Трувиль, а миссис Френшоу.
— Да. Спасибо, что принесли ключ. Со стороны дома подошли ее внучки.
— Добрый день, — сказала я.
— Добрый день, миссис Френшоу, — поздоровались девочки.
Дороти — Долли — как зачарованная смотрела на Софи, и я заметила, что Софи тоже обратила на нее внимание. Должно быть, наличие физического недостатка во внешности обеих вызвало взаимную симпатию.
— Эта леди интересуется домом, миссис Трент, — сказала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117