Он с корзинкой в руках подошел ко мне, и вместе мы направились в сторону берега моря.— У меня не хватает слов, — сказал он, — но ты знаешь, что я сейчас чувствую!— Я чувствую то же самое.— Столько надо рассказать!— Подожди, пока не приедем на остров.— Но сейчас нас никто не слышит!— Я чувствую себя так, будто мы в постоянной опасности, пока мы находимся здесь, — ответила я.Мы сели в лодку. Остров был еще виден, но горизонт был затянут дымкой.Джоселин начал мерно грести, и меньше чем через полчаса днище лодки царапнуло песчаный берег острова. Неясные его очертания в этом сероватом свете действительно наводили на мысли о привидениях.Джоселин взял мою руку и помог мне сойти на берег, после чего он крепко прижал ее к себе и поцеловал. Я украдкой оглянулась по сторонам, и он весело рассмеялся:— Присцилла, здесь никого, кроме нас, нет!— Я так боюсь за тебя!— Но мы здесь, и одни!— Я боюсь того, что вскоре должно произойти! Он вытащил лодку на берег, и мы начали подниматься вверх по склону к развалинам аббатства.— Вскоре я уеду во Францию, — сказал он, — но там я буду в безопасности! Ты должна поехать со мной!— Мне никогда этого не разрешат.— Я обсудил это с Харриет. Мы могли бы пожениться, и тогда ты бы смогла поехать со мной!— Мои родители никогда не согласятся на это!— Я хотел сказать, мы поженимся, а уже после скажем им об этом!Мое счастье смешалось с печалью. Мать так расстроится, если я буду действовать тайком. Сложно было объяснить Джоселину, насколько мы с ней близки: между нами установилось особое родство, и причиной тому отчасти был мой отец со своим безразличием. Я понимала, что ее жестоко обидит, если я соглашусь на тайный брак, ибо это означает, что я выбрасываю ее из своей жизни.Я покачала головой.— Я хочу объяснить тебе, почему это будет лучшим выходом для нас! — произнес Джоселин. — Я говорил с Харриет об этом.— И Харриет считает, что нам надо пожениться?! — воскликнула я. — Она действительно говорила, что мы должны поступить так без согласия моих родителей?!— Харриет — чудесная женщина! Она поступала подобным образом всю свою жизнь, но скажи, видела ли ты когда-нибудь такую счастливую женщину?— Думаю, ей просто везло.— Она просто была смелой! Она брала от жизни все, что хотела, и довольствовалась этим.— Не всегда человек может взять то, что хочет, надо подумать и о других!— Но нас только двое.— А мать?— Она наверняка уже строила планы насчет твоей будущей семейной жизни. Я думаю, сейчас союз между нашими семьями она сочла бы неудачным, но это сумасшествие вскоре закончится, и, могу сказать тебе, у Фринтонов есть, чем гордиться!— О, Джоселин, если б мы только могли!— Надо поговорить об этом! Прекрасно, что нам удалось остаться наедине!— У Кристабель приступ головной боли, иногда она очень страдает от этой болезни.— Милая, добрая Кристабель! Она знала, как я жажду остаться с тобой наедине!Мы подошли к останкам того, что раньше, видимо, являлось стеной. Мы перешагнули через нее, и пред нами раскинулся величественный вид — громадные стены, когда-то возведенные монахами, теперь лежали в руинах, но все же от аббатства осталось достаточно, чтобы человек мог воссоздать его в своем воображении. Останки каменных арок, сквозь которые теперь виднелось серое небо, навевали мысли о пышности и великолепии этого здания: то там, то здесь торчали каменные плиты. Некоторые из них до сих пор сохранили свой первозданный вид, а сквозь другие уже пробилась трава. Мы наткнулись на какую-то комнатку с массивной деревянной дверью, которая устояла перед многолетним натиском ветров и соли, хотя крыши ее давным-давно не стало. Узкие проемы окошек одиноко смотрели в море.— Когда я приехал сюда в первый раз несколько дней назад, — сказал Джоселин, — я был очарован! Я еще подумал, что здесь хорошо прятаться, поэтому облазил все. Например, очень хорошо можно устроиться здесь. Правда, если поднимется сильный ветер, в этих незастекленных окнах будет страшно свистеть, но так было задумано еще столетия назад: монахи жили жизнью спартанцев и холода не боялись. — Он повернулся и обнял меня. — Ну вот, — сказал он, — здесь ты чувствуешь себя в безопасности? Мы одни на этом острове, ты и я! Эта мысль волнует меня. Казалось, прошла целая вечность, Присцилла, и временами я сомневался, что снова увижу тебя!Внезапно я вспомнила о кольце, и меня пробрала холодная дрожь. Я должна была немедленно признаться, и я рассказала ему, как все получилось.— Ты уверена, что оно за этим шкафом?— Больше ему негде быть, а шкаф отодвигают раз в год: он очень тяжелый.— А когда ты найдешь его, ты будешь его носить?— Да! Раньше я боялась, потому оно и потерялось! Ли сказал, что оно может дать почву всяким подозрениям, и, кроме того, на перстне выгравировано имя вашей семьи!— Да, оно переходит из рук в руки уже несколько поколений, вот почему мне захотелось подарить его тебе!Я была так рада, что он не обратил особого; внимания на пропажу кольца, что дала себе слово, что отброшу все свои страхи и буду наслаждаться этим днем в открытую.— О, Джоселин! — воскликнула я. — Разве не прекрасно быть здесь только вдвоем! Он нежно поцеловал меня.— И знать, что у нас впереди еще добрых паря часов! — добавил он.— Сейчас чуть больше полудня, — сказал я. — А чем мы займемся?— Обследуем остров и будем говорить и говорить! Затем перекусим и снова поговорим, а я буду все время смотреть на тебя! Мне хочется еще раз увидеть, как ты улыбаешься: когда ты это делаешь, у краешка рта появляется крошечная морщинка! Я обожаю твои волосы, как они падают тебе на плечи! Они совсем не похожи на эти мерзкие кудряшки «сердцеедки», что вошли сейчас в моду при дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107