Иногда он увозил меня в своей коляске. Мы удалялись на несколько миль от дома и предавалась любви там, где могли укрыться от посторонних глаз: под сенью деревьев, в зарослях папоротника, и каждый раз был упоительнее предыдущего. Я повторяла себе:» Нет смысла сдерживать чувства, ты уже согрешила, изменила мужу «.Жерар умолял меня уехать с ним. Он служил дипломатом при французском дворе и прибыл в Англию по делам своей страны. Я допускала, что он мог быть шпионом, и выбрал Эндерби именно из-за его уединенности, он мог ездить отсюда с тайными поручениями на побережье.Я понимала, что измена мужу усугубляется еще и тем, что я провожу время с врагом страны, но между нами существовало такое непреодолимое влечение, что самым моим большим желанием было перечеркнуть мою прежнюю жизнь и начать новую с Жераром д'Обинье.Мы обсуждали с Жераром случай с завещанием дяди, и он сказал мне:— Не исключено, что твой дядюшка находится в серьезной опасности. Если эта женщина заполучила бумагу, по которой, как она считает, имение отойдет к ней, она может возыметь желание прибрать дом к рукам побыстрее.— Я понимаю, но что я могу сделать?— Она должна узнать, что существует настоящее завещание, подписанное и заверенное у адвоката.— Дядя никогда не скажет ей.— Значит, это должна сделать ты. Мне кажется, что он в безопасности, только пока ты здесь. Ты его охранная грамота, но если тебе придется уехать, я не дам за его жизнь и ломаного гроша. Нет, она обязательно должна знать о завещании.— Но она может заставить его подписать другую бумагу.— Ты должна объяснить ей, что она все равно будет недействительна, так как завещание должно быть подписано влиятельными людьми, только тогда Розен оформит и заверит его.— Но ведь это не совсем правда?— Я точно не знаю. Мне незнакомы английские законы. Но сказать нужно, иначе будет небезопасно оставить твоего дядюшку на ее» нежное» попечение.Слова Жерара глубоко запали в мою душу. Я почувствовала себя неловко. Я ведь почти позабыла о царившей в доме дяди Карла напряженной атмосфере.Прошла неделя после памятного дня начала ярмарки, когда приехали посыльные из Клаверинга с письмом от матери. Она писала:«Дорогая Сепфора!Я рада, что ты сумела помочь дяде Карлу. Должно быть, он был рад повидать тебя. К сожалению, я должна сообщить тебе неприятное известие. Думаю, тебе следует поскорее вернуться. Мы все по тебе очень скучаем, а бедный Жан-Луи просто места себе не находит, и врачи беспокоятся о его здоровье. К несчастью, он не отделался только переломом ноги. Кажется, у него что-то с позвоночником. Он не может ходить, как раньше, и передвигается с палкой. Ты знаешь, какой он всегда был подвижный, поэтому нынешнее состояние очень угнетает его. Я считаю, что тебе надо быть с ним в этот трудный момент».Я выронила письмо. Повреждение позвоночника. Это ужасно Жан-Луи всегда был человеком действия, проводил много времени вне дома, а сейчас ходит с палкой. Насколько он плох? Я знала, что это в духе моей матери, — тактично преподносить новости.Я должна немедленно возвращаться домой к мужу. Мне придется посвятить ему всю жизнь, чтобы искупить свою вину.Я подняла письмо.— «Ты знаешь, как он любит тебя. Ты для него — все. Он так скучает по тебе, да и все мы тоже. Но ты нужна Жан-Луи, особенно сейчас…»Я немедленно возвращаюсь. Мною овладело подавленное настроение. Неужели я действительно могла подумать, что смогу избавиться от своих привязанностей и обязательств и спокойно уехать с Жераром во Францию? Письмо матери неумолимо воскресило в памяти все: доброту, бесконечную привязанность и любовь, которую питал ко мне Жан-Луи, мой законный муж.Да, я порочна и безнравственна. Да, я действительно изменница. Я отправилась в Эндерби, где меня ожидал Жерар.— Мне надо готовиться к отъезду домой, немедленно, — сказала я ему. — Я получила письмо. Случившееся с Жан-Луи серьезнее, чем просто сломанная нога. Он повредил позвоночник, и боюсь, как бы он не стал инвалидом.Жерар недоверчиво посмотрел на меня.— Мать сообщила мне это, — продолжала я. — Я не могу медлить.Жерар обнял меня, и я ощутила, как загорается во мне желание. Я чувствовала, что теряю голову и не в силах покинуть его. Вся будущая жизнь, долгие безрадостные годы без него представлялись такими беспросветными.— Мне тоже пора уезжать, — произнес Жерар.— Ну вот и пришел конец всему.— Совсем необязательно, — возразил он, — все зависит от твоего решения.— Это убило бы Жан-Луи.— А что будет со мной? Что будет с нами?— Он — мой муж. Я поклялась любить его в горе и в радости. О, если бы я никогда и не приезжала сюда.— Не жалей ни о чем. Ты любила, ты жила.— Нет, всю оставшуюся жизнь меня будут мучить сожаления.— Когда ты собираешься ехать? — удрученно спросил Жерар.— Еще до конца недели.Он склонил голову, потом схватил мои руки и стал целовать их:— Сепфора, если бы ты только передумала!— Ты хочешь сказать, что будешь ждать меня? Жерар кивнул.— Но ты еще не уехала, и у меня есть еще время, чтобы уговорить тебя. Я покачала головой.— Я знаю, что проявила слабость, была безнравственной, но есть вещи, через которые даже я не могу переступить.Я не думаю, что Жерар поверил мне. Все это время я была столь страстная и пылкая, что он уверился, придет время, и я пожертвую всем для него.Я знала, что этого не случится. Несмотря ни на что я должна вернуться к Жан-Луи.
— Я решила, что перед отъездом следует предостеречь дядю Карла. Я не упоминала Джесси о своем предстоящем возвращении домой потому, что хотела сначала поговорить с дядей. Я пришла к нему после обеда, рассчитывая поговорить с ним наедине.Дядя Карл обрадовался, увидев меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106