Толпа на улице взвыла от восторга, когда показались ее носилки.
Обед в Вестминстере подошел к концу, но народ собирался гулять всю ночь напролет. Дед сказал, что нам нужно поспешить домой, пока улицы еще не запружены людьми.
— Если у вас есть желание посмотреть на все, что будет происходить, — заметил он, — достаточно выглянуть в окна.
Так мы и сделали.
Назавтра утром я с матушкой и бабушкой отправилась в «Пиаццу», что в Ковент-Гардене, за покупками. Толпы гуляющих все еще праздновали коронацию. Матушке очень понравились фиалки — это были одни из ее любимейших цветов, и мы совсем уже было решили их купить, но отвлеклись, внимание наше переключилось на что-то другое, и мы про них забыли.
Я заметила, как в магазин вошла молодая женщина. Она была совсем еще юная и весьма пестро одетая, но что-то в ней напомнило мне Карлотту. Разумеется, сходство было мимолетное, она не шла ни в какое сравнение с сестрой. Вслед за ней вошел и остановился молодой человек. Я догадалась, что он давно идет за нею, и она, зная это, теперь ждет, что он ей предложит.
Конечно, я знала, что это весьма распространенный способ ухаживания и что женщины, как правило, ночью, подыскивают себе мужчин, но чтобы это происходило так откровенно, мне не приходилось видеть.
Парочка вышла вместе.
Случившееся в тот же день возымело на меня определенное действие. Мне опять вспомнилась Карлотта, потому, должно быть, что та женщина была на нее похожа. Я подумала, что будь Карлотта сейчас с нами, она наверняка не стала бы сидеть дома. Что она мне однажды сказала? «Дамарис, ты — зрительница. С тобой никогда ничего не случается, ты только наблюдаешь, как что-то случается с другими. А знаешь, почему? Потому что ты боишься, всегда хочешь чувствовать себя в безопасности, поэтому с тобой со скуки помереть можно». Жестокая Карлотта, она так часто причиняет мне боль! Иногда я даже диву даюсь, почему она столь много значит для меня?
Затем, однако, мысли мои перескочили на другое. «Вот был бы приятный сюрприз для матушки, — подумалось мне, — если б я достала ей фиалок». Действительно, почему бы мне не выйти на улицу и не купить их? Для этого и в «Пиаццу» возвращаться не нужно. На улицах полно продавцов цветов, даже больше, чем в обычные дни, а виновата в том коронация, торговцы норовят не упустить момент, когда в город нахлынуло столько народу.
Для меня это поначалу было немыслимо — выйти из дому одной, без спросу, но я будто услышала смех Карлотты: «Дойти-то всего до конца улицы!» Ясно, что меня не похвалят, но… но матушке будет так приятно, что я вспомнила про цветы.
Я уверена, что, не попадись мне на глаза та женщина и не подумай я о Карлотте, у меня так бы и не хватило смелости совершить этот поступок. Я накинула на плечи бархатный плащ, сунула кошелек в карман и вышла на улицу.
Ни одна цветочница не попалась мне на глаза до самого перекрестка, а едва я свернула за угол, как угодила в настоящее столпотворение. Сгрудившиеся вокруг мужчины в высокой черной шляпе люди выкрикивали в его адрес всяческие оскорбления.
Кто-то прижался ко мне сзади, но я была начеку и не отнимала руки от кошелька. Рядом со мной оказалась женщина, и я спросила:
— Что здесь происходит? Что он сделал?
— Продавал шарлатанские пилюли, — ответила она. — Говорил, будто бы они возвращают молодость, не дают волосам седеть и все недуги как рукой снимают. Якобы двадцатилетним опять становишься… Шарлатан он!
— И что с ним сделают? — запинаясь, произнесла я.
— Да что сделают — в реку бросят! Все к тому идет.
Я вздрогнула. Вдруг я заметила, что притягиваю к себе взгляды толпы, и от этого мне стало не по себе. И угораздило же меня выйти из дому одной. Надо побыстрей выбираться отсюда, найти фиалки и возвращаться.
Я сделала попытку пролезть сквозь толпу, но это оказалось не так-то просто.
— Эй, да кто тут толкается? — воскликнула женщина со свисающими на лицо сальными волосами.
— Я не толкаюсь, я… — запинаясь, выдавила я, — я просто смотрю.
— Просто смотришь, да? Эта леди, видите ли, на нас, простолюдинов, посмотреть пришла!
Я попробовала протиснуться мимо, но она не пустила и начала кричать мне в лицо оскорбления.
Не знаю, чем бы все это кончилось, если б не та женщина, что стояла возле меня. Одета она была бедно, но опрятно. Она взяла меня за руку и сказала:
— А теперь оставьте леди в покое, ясно вам?
Моя обидчица, видимо, не ожидала подобного вмешательства, да так и осталась стоять с открытым ртом, что позволило нам с моей спасительницей ретироваться. Вскоре мы выбрались из толпы.
Не передать словами, как я была благодарна этой женщине. Ведь я просто не знала, что делать и как отвязаться от той злюки.
Толпа между тем немного поредела. Я была вовсе не уверена, в каком конце улицы нахожусь. Пора отбросить мысль о фиалках и как можно скорее вернуться домой. Теперь-то я понимала матушку, которая не хотела, чтобы я выходила на улицу одна.
Моя спасительница улыбнулась.
— Тебе не следовало бы гулять одной, дорогая, — заметила она. — Вон у тебя какой прелестный бархатный плащ, того и гляди, кого-нибудь на дурное надоумит. Надо побыстрее отвести тебя домой. Что же заставило тебя выйти на улицу одну? С кем ты приехала?
Я рассказала, что приехала с семьей из провинции на коронацию и как выскользнула из дома, чтобы купить матушке фиалок.
— О, фиалки! — воскликнула она. — Фиалки! Я знаю женщину, которая продает самые лучшие в Лондоне фиалки, и, между прочим, это всего в двух шагах отсюда. В общем, если они тебе нужны, предоставь это «Доброй миссис Браун». Тебе несказанно повезло, дорогая, что ты меня встретила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110