Я сидела, прислушиваясь и с ужасом думая о том, что оно может прекратиться.
Салли, сидела, тихонько раскачиваясь. Я шепнула ей:
— Салли, я чувствую какой-то запах. Это чеснок? Она кивнула:
— Да, возле камина, госпожа.
— Это ты его туда подвесила? Она вновь кивнула:
— Он отгоняет зло. Мы всегда им пользуемся.
— Зло?
— И ведьм, и все такое прочее.
— Ты думаешь…
— Госпожа, я не знаю, что я думаю, кроме того, что так будет лучше.
Некоторое время я молчала, затем сказала:
— Теперь он, по-моему, дышит легче.
— Да, когда я принесла чеснок, ему сразу стало лучше.
— Ах, Салли, расскажи мне, что у тебя на уме. В доме есть что-то, что может ему повредить?
— Я не говорила этого, госпожа, но я и не говорила, что такого нет. Я просто-напросто хочу сделать, как безопасней.
— О, Господи, — прошептала я, — неужели это возможно?
— Чеснок отгоняет зло. Они его не любят. В нем есть что-то такое, что им не по нутру. Мне в этом доме кое-что не нравится, госпожа.
— Салли, расскажи мне все. Если в доме есть нечто, угрожающее моему сыну, я обязана знать об этом.
— Есть вещи, в которые я бы не поверила, госпожа.
«Нет, — подумала я. — Я поверю».
— Этот малыш, — продолжала она, — стал теперь лордом и всем этим владеет, так уж оно получилось. Он потерял своего отца, которому все это должно было достаться, и, если бы так и случилось, мальчик бы спокойно рос при отце. Все было бы хорошо и просто. Но когда такое случается с малышом… Я слышала, что подобное бывало и с королями. Не очень-то я во всем этом разбираюсь, но человек есть человек, а человеческую натуру я маленько знаю.
— Что-нибудь случилось?
— Я кое-что нашла здесь… кто глядел на него, когда он лежал в кровати.
— Я тоже кое-кого видела.
— Полагаю, мы видели одно и то же.
— Зачем она приходила?
— Она сказала, что беспокоится за вас. Она, мол, знает, как вы расстроились, а сама-то уверена, что у ребенка просто простуда. Ну, когда я пришла, она почти сразу и вышла. Тут-то мне и пришло в голову, как она выгадает, если…
— Ты подозреваешь… колдовство?
— Оно всегда существовало в мире, и мне думается, что его стоит остерегаться. Но мы будем охранять мальчика. Мы спасем его от чего угодно. Вместе мы это сможем, госпожа! Никакое колдовство не выдержит против доброй чистой любви. Это я в точности знаю.
При любых иных обстоятельствах я немедленно высмеяла бы ее, но ведь речь шла о моем любимом ребенке. Днем я могла быть смелой и смеяться над историями о привидениях и злых силах, но к ночи я начинала бояться их. Так уж складывались дела. Мой ребенок, возможно, подвергался опасности, и я не могла скептически отвергнуть эту возможность.
Салли верила в колдовство. Более того, она явно намекала на то, что в нашем доме может находиться ведьма.
Харриет. Стоящая возле кроватки, с глазами, сверкающими от сознания того, что возможность получить титул совсем рядом и на ее пути стоит лишь мой сын.
Я вспомнила, о чем прочитала в дневниках моей прабабушки Линнет Касвеллин, которая впустила в свой дом странную женщину — морскую ведьму.
Все может случиться. Я не оставлю Эдвина до тех пор, пока он не поправится. Я не позволю Харриет переступать порог этой комнаты.
Всю ночь мы с Салли просидели возле постели моего сына, бросаясь к нему при малейшем звуке. К середине ночи его дыхание стало легче. А к утру у него спал жар.
Я чувствовала запах чеснока, лежащего на каминной решетке. Взглянув в простое доброе лицо Салли, я обняла ее.
— Теперь он поправится, — сказала я, — Ах, Салли, Салли, ну что я могу тебе сказать?
— Мы сумели его вытянуть, госпожа. Мы вместе вытянули его. С нашим маленьким лордом не случится ничего плохого, пока мы рядом с ним.
Эдвин уже поправлялся, когда вернулся Карлтон, все еще рассерженный на меня из-за моего «предательства»— Я же говорил тебе, — заявил он, — с этим мальчиком все в порядке, за исключением того, что с ним слишком носятся. Я поработаю над ним, как только он совсем поправится.
Я была так рада выздоровлению сына, что решила отпраздновать это событие заодно с возвращением Карлтона. Харриет сказала, что она споет и станцует для компании, а возможно, мы захотим пригласить для танцев еще кого-нибудь. Мальчикам это должно доставить удовольствие.
Карлтон был весел, но я заметила, что он несколько изменился ко мне. Он не простил мне того, что я осталась здесь, и наши взаимоотношения начали напоминать те, что складывались до брака. Он критически относился ко мне и старался заставить меня поступать подобным же образом, что не потребовало с его стороны значительных усилий. Мне стало не хватать нежности в наших любовных отношениях, хотя он оставался таким же страстным и требовательным, как прежде, и еще чаще начал напоминать о желании завести еще одного ребенка — на этот раз мальчика. А я обвиняла его в отсутствии интереса к Присцилле.
— Я имею в виду именно ее интересы, — возражал Карлтон. — Если ее родители станут относиться к ней так, будто важнее ее нет ничего в мире, из нее вырастет невыносимое создание.
— И весьма похожее на собственного отца, — добавила я.
Вот так мы обменивались колкостями днем и занимались любовью ночью. Это была разнообразная, но утомительная жизнь. Я видела, что он действительно сердит, и думала о том, какой он грубый, эгоистичный мужчина. В то же время я была немножко зла и на себя за свое отношение к нему. Но я ничего не могла поделать с собой, и он, вероятно, тоже.
Однажды за ужином вскоре после его возвращения он начал рассказывать о своей поездке в Лондон.
— Съездить туда — значит глотнуть настоящей жизни, — говорил он. — В глуши человек деградирует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122