— В данное время госпожи Эверсли нет дома, — ответил он мне.
— Как жаль, что мы не будем иметь удовольствия поблагодарить ее за гостеприимство!
— Господь сотворил нас не для удовольствий, госпожа, — прервал меня Карлтон, — таким образом, вы, к счастью, лишены возможности согрешить.
При этом мне показалось, что он улыбнулся уголками губ, наслаждаясь разыгрываемой сценой.
— Стало быть, вас зовут… — повернулся он к Эдвину.
— Эдвин Лисон, — без запинки ответил Эдвин. — Моя жена Бэлла и моя свояченица Харриет Гроупер. Карлтон слегка поклонился.
— После еды вас проводят в предназначенные для вас комнаты. Я уверен, что поездка в Честер и обратно займет несколько дней. До возвращения вашего слуги вы будете гостями Эверсли.
— Господь вознаградит вас на небесах за вашу доброту к несчастным путникам, — с набожным видом проговорил Эдвин.
— Я не ищу вознаграждения, — возразил Карлтон. — Я всего лишь стараюсь выполнять свой долг перед Господом.
Я стала задумываться, не слишком ли далеко они заходят, но опыт последовавших за этим дней показал, что подобные разговоры были вполне характерны для пуританского дома.
Не было ничего удивительного в том, что в стране зрело недовольство и люди ждали возвращения нового короля, который установил бы иные законы и нормы поведения.
Наши комнаты располагались рядом, и как же убого они выглядели! Обстановку каждой из них составляли кровать, шкаф и стул. Во всем здании царил холод, свидетельствовавший о том, что здесь давным-давно, даже в зимние холода, не топили. К счастью, мы приехали сюда в середине лета.
Нам досталась широкая кровать с четырьмя столбиками по углам. Когда-то она наверняка имела роскошный полог, но теперь все выглядело голым и жалким.
На холодных грубых досках пола не было ни единого коврика.
Сегодня комната, предоставленная в распоряжение Харриет, ничем не отличалась от нашей, разве что была гораздо меньше.
— Как только вы умоетесь, прошу вас пройти в мою библиотеку, — сказал Карлтон. — Я объясню, как к ней добраться.
Эдвин не мог удержаться от улыбки. Он знал в этом доме каждый дюйм, ведь именно здесь он провел большую часть своего детства. А теперь ему приходилось делать вид, что он никогда в жизни здесь не бывал, и мне стало интересно, как же ему удается подавлять эмоции, неизбежно возникающие у человека, вернувшегося из изгнания в родной любимый дом. В свою очередь, и Карлтону было нелегко играть свою роль. Впрочем, играл он ее прекрасно.
Когда мы остались в комнате вдвоем, Эдвин взял меня на руки и протанцевал по комнате, затем уложил меня на кровать, а сам сел рядом.
— Ну, как тебе понравился мой пуританский дом и кузен-пуританин?
— И тот и другой выглядят несколько нереально, — ответила я.
— Да, так оно и есть. Мне хотелось бы знать, где же все гобелены, балдахины и картины, где превосходная мебель? Я не узнаю свой дом.
— Твой кузен, несомненно, все разъяснит.
— А что ты скажешь о нем? Знаешь, мне очень хотелось рассмеяться ему в лицо. Он играет свою роль необыкновенно хорошо, правда?
— Ты уверен, что он не превратился в пуританина?
— Абсолютно уверен. А ты рада тому, что приехала сюда?
— Эдвин, я чувствовала себя очень несчастной без тебя, а сейчас…
— Сейчас ты здесь, в пуританской стране. Ты будешь спать со мной в пуританской кровати, и мы будем любить друг друга по-пуритански.
— Как это?
— Увидишь, милая.
Раздался стук в дверь. Это была Харриет.
— Войдите, — пригласил Эдвин.
Она вошла и, осмотревшись, рассмеялась.
— Что за приключение! Ну, Арабелла, ты больше не считаешь, что тебе лучше было бы остаться во Франции?
— Мне там было бы просто скверно. Здесь так чудесно! В конце концов, здесь наш родной дом… и здесь Эдвин.
— А я?
— И ты, Харриет.
— Да уж, пожалуйста, не бросайте меня. Я этого не переживу.
— Мы об этом и не помышляли, — уверил ее Эдвин.
— Я была бы очень расстроена, если бы ты пожалела о том, что приехала сюда, Арабелла. Я решила бы, что мне следовало приехать сюда одной.
Она взглянула на Эдвина, и они рассмеялись.
— Все это вскоре изменится, — сказал Эдвин, взмахнув рукой. — Я бы сказал, через год, а то и раньше вся эта серость сменится жизнью, цветами, смехом, которые принесет с собой в страну наш добрый король Карл.
— Красивая одежда, — промурлыкала Харриет, — блестящие кавалеры… и театр…
— Пора собираться в библиотеку, — напомнил Эдвин. — Мой кузен ждет нас.
— Он не будет возражать против присутствия дам? — спросила я.
— Я понял, что приглашение относится ко всем. Наверное, он хочет рассказать, как вам следует себя вести. Если ему потребуется поговорить со мной наедине, он отошлет вас. Карлтон всегда очень ясно выражает свои желания. Я чуть не лопнул от смеха, услышав от него: «Боже храни тебя, друг!» Он прекрасно овладел этим дурацким языком, и, кажется, игра даже доставляет ему удовольствие.
— Так надо ли нам идти в библиотеку? — настаивала я. — Может быть, нужно подождать провожатых? Не покажется ли странным то, что ты знаешь планировку дома?
— Кузен подробно объяснил мне, как туда идти, принимая во внимание, что слуги могут подслушивать. Пойдемте же.
Эдвин провел нас по коридору к лестничной площадке, но не той, по которой мы поднимались в свои комнаты. Наши шаги гулко отдавались в тишине, поскольку деревянные ступеньки не были застелены коврами. Я чувствовала, что голые стены и полы неприятны Эдвину, и мне очень захотелось увидеть этот дом таким, каким он был в те времена, когда король еще не лишился трона.
Мы подошли к двери, и Эдвин осторожно приоткрыл ее.
— Войди, друг, — пригласил Карлтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122