— Однако, — сказал Карлтон, — королю надоели эти взаимные обвинения. Он сказал: «Хватит!» Ему хочется жить в мире со своими подданными. Он будет любить их, если они будут любить его; и, если они примут его вместе со всеми его недостатками, он отплатит им той же монетой. Король — уживчивый человек, считающий, что ссориться глупо и что ненависть никому не приносит добра.
Я сказала:
— Кажется, он приятный, но несколько слабый человек.
— Измена! — воскликнул Карлтон. — А вдруг я донесу на вас Его Величеству?
— Если он желает, чтобы я принимала его вместе со всеми недостатками, я вправе требовать от него того же, — возразила я.
Карлтон рассмеялся и спросил:
— Как поживает мой маленький кузен, этот центр вселенной?
— Вы имеете в виду моего сына?
— А кого же еще?
— Он поживает очень хорошо, спасибо.
— Теперь он совсем мужчина. Сколько ему? Два года?
— Да.
— Достаточно взрослый, чтобы уже проявить характер. Любопытно, будет ли он похож на своего отца?
— Надеюсь и молю об этом Бога, — страстно ответила я.
Карлтон кивнул.
— С легким характером, — пробормотал он, — ожидающий любви от всех и готовый всех одарить своей любовью.
— Примерно то же самое вы сказали о короле.
— Это можно отнести ко многим из нас.
— А к вам?
— О, я являюсь неизвестной величиной. Вы знаете обо мне только одно, а именно: вы ничего обо мне не знаете.
— Вот образчик разговоров, которые Карлтон ведет при дворе, — сказала Матильда.
— Весьма утонченные разговоры, — заметила я.
— Ну вот, теперь вы насмехаетесь надо мной. Позвольте сказать, что я рад вашему счастливому возвращению. Надеюсь, вы поедете вместе с нами в Лондон на свадьбу?
— Свадьбу?
— Свадьбу Его Величества и инфанты Португальской. Я слышал, что она хорошенькая, хотя и несколько стеснительная малышка, а кроме того, она принесет нам в качестве приданого Бомбей и Танжер. Барбара Кастлмейн пылает от ярости. Она терпеть не может соперниц. Ах, какие вольности себе позволяют женщины!
— Я уверен, от нас ожидают прибытия на свадебные торжества, — сказал лорд Эверсли.
— Да, — подтвердил Карлтон. — Думаю, вам необходимо быть.
— Я не хочу оставлять Эдвина, — быстро сказала я. Карлтон внимательно посмотрел на меня.
— Мне кажется, у вас сложилось впечатление, что в ваше отсутствие над ребенком постоянно нависают черные тучи.
— С ним ничего не может случиться, — возразила Матильда, — я никогда не видела, чтобы о ребенке так заботились!
Мне запомнился этот взгляд Карлтона, и я почувствовала, что во мне вновь растет тревога.
Время летело быстро. Жизнь вошла в устоявшуюся колею. Моя мать продолжала подумывать о том, чтобы подыскать мне жениха, но я все время разочаровывала ее. Я не могла забыть Эдвина. Оглядываясь в прошлое, я вспоминала, как счастливо жила с ним, и чувствовала, что, если когда-нибудь я вновь выйду замуж, это будет означать предательство его памяти. Я решила полностью посвятить себя сыну, в котором вновь оживал Эдвин.
Моему сыну уже исполнилось четыре года. Сообразительный, умный, он все более напоминал своего отца — настолько, что временами, глядя на него, мне хотелось плакать. Он очень отличался от Ли, шумного, всегда предпочитавшего хватать игрушки Эдвина вместо того, чтобы играть своими. У Эдвина была мягкая миролюбивая натура. Он ангельски улыбался даже тогда, когда Ли что-то выхватывал у него из рук. Иногда мне приходилось вмешиваться и объяснять сыну, что он должен защищать свои интересы. Эдвин восхищался Ли, и ему нравилось играть с ним. Ли был достаточно хитроумен, чтобы понимать это и использовать в качестве шантажа. В Ли я видела черты его матери, точно так же, как в Эдвине — черты его отца.
Где-то примерно в то же время женился Лукас. Его невесту звали Мария, она была дочерью лорда Крэя, одного из придворных короля. Лукас стал весьма любезным молодым человеком и в качестве сына собственного отца был благосклонно принят при дворе. Он собирался заняться политикой и уже делал первые шаги в этом направлении.
С моей стороны глупо было не вылезать из глуши, но я предпочитала сидеть дома. Я понимала, конечно, что мне придется отправиться в Лондон на свадебную церемонию, которая должна была состояться в городской резиденции Крэев. За месяц до этого меня посетила мама и сказала, что мне необходимо встряхнуться. Бессмысленно хоронить себя в провинции. Я должна встречаться с интересными людьми, и теперь, когда Эдвин подрос, а Салли Нуленс доказала свою надежность, мать будет настаивать на том, чтобы я покинула свой кокон.
Я знала, что она думает о моем замужестве. Дела с Лукасом складывались удачно; следующим на очереди был Дик. А ее старшая дочь сидит в глухой дыре! Это было недопустимо.
Нужно признать: когда мама послала за портнихой и продемонстрировала мне новинки моды, становящейся все более забавной и экстравагантной, я ощутила в себе некоторое волнение. Она распустила и расчесала мои волосы и показала новые прически. Мы вместе посмеялись над прической «форштевень», представляющей собой странную петлю волос на лбу и завитки на висках, которые назывались «фаворитами». Мы не могли решить, что мне больше подходит:
«поверенные»— локоны, прикрывающие щеки, или «разбиватели сердец»— пряди волос, зачесанные за уши.
Мама сказала:
— Ты увидишь, как интересно вращаться в обществе.
— У нас постоянно бывают приемы. Матильде это нравится.
— Я понимаю. Но это не Лондон, дитя мое. Ты здесь отстала от жизни. Тебе следует почаще бывать в городе, тогда ты будешь в курсе событий. Нужно время от времени ходить в театр. Там вообще произошли поразительные изменения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122