Мне навсегда запомнилось выражение триумфа на его лице, когда он вытаскивал Джастина: он поставил на кон свою жизнь и проиграл ее, но по большому счету — выиграл, поскольку главной целью было спасение Джастина, которого он презирал как шулера.
Но в основном мои мысли теперь были сосредоточены на ребенке, единственной моей радости. Мне не хотелось постоянно вспоминать о прошлом; мне не хотелось думать про Бена и Лиззи; мне не хотелось вспоминать о том, как я чуть не изменила Джервису; мне не хотелось думать о разочарованиях и расстройствах во время жизни с Джервисом. Все это завершилось, и вскоре должна была начаться новая жизнь — жизнь с ребенком!
Однажды, когда я пришла в лавку, миссис Боулз сказала мне:
— Я уже все подготовила! Мы расположимся в тех же комнатах, где была миссис Картрайт, когда рожала Патрика.
— Что?! — воскликнула я.
— Ну-ну, уже подошло время, когда не вы решаете! Тут уж все предоставьте мне! Я поселюсь в комнате рядом с вашей, и мы переедем туда за неделю до родов. Я уже все обсудила!
— Но я-то не обсуждала этого, миссис Боулз!
— Я обсуждала с мистером Лэнсдоном и мисс Лиззи! Мы собираемся вызвать доктора Филда, он немного поживет в холле. Как появятся у вас признаки, так Джекоб сразу же и поедет за ним!
— Я не могу… и зря вы все это затеяли, миссис Боулз!
— Ну, вот, вы уже и закапризничали! Малышу это не на пользу! Мы же не хотим, чтобы он начал высовывать нос, чтобы посмотреть, почему мы шумим, пока мы ему встречу не подготовим?
— Но я хочу оставаться в своем доме…
— А малышу это не на пользу! Что бы случилось с миссис Картрайт, если бы она оказалась в таком месте, где не было бы кучи народу, который помогал ей?
— Со мной другое дело…
— Да то же самое! Все женщины одинаковы, в любом краю, а особенно, когда они в положении. И говорить тут не о чем, все уже решено! А если начнете ломаться, так все подумают — она, мол, что-то имеет против тех, что в холле живут.
Тут я поняла, что мне придется сдаться — ради ребенка и принимая во внимание, «что люди могут сказать». Но следует признать, сдалась я с облегчением. Морвенна очень волновалась, ожидая рождения ребенка в нашей хижине, — как, впрочем, и я сама. Мне следовало забыть, от кого исходило это гостеприимство. В конце концов, жизнь моего ребенка была важней моей гордыни!
Близилось время родов. Я с нетерпением ждала решающего дня: вскоре после этого мы уедем отсюда. Поскорее бы летело время!
Много разговоров шло о шахте Морли. Предполагалось, что залежи в ней еще богаче, чем считали поначалу. Бен всегда был самым уважаемым человеком в городке, но теперь вокруг него возникла чуть ли не божественная аура: он сумел найти золото и сделать так, что оно принадлежало ему. Это всех восхищало.
Все, конечно, знали, что ради этого он женился на Лиззи. Лиззи тоже должна была знать об этом. «Но если обе стороны были удовлетворены условиями сделки, — сказала я Морвенне, — какая разница, что за мотивы были за их действиями?»
Морвенна была настроена романтично:
— Я бы предпочла думать, что Бен влюбился в Лиззи и поэтому женился на ней… а уж потом нашел на этой земле золото. В конце концов, она хорошенькая, миленькая и такая добродушная! Я не представляю, чтобы она могла принести хоть кому-нибудь вред. А ему, должно быть, хотелось защитить ее: сильные мужчины любят брать кого-нибудь под защиту!
Я только улыбнулась в ответ: до чего же Морвенна была наивной! — и еще раз порадовалась тому, что от нее удалось скрыть позорное поведение Джастина.
В назначенный день я перебралась в Голден-холл. Когда я прибыла туда в сопровождении миссис Боулз, меня встречали Бен и Лиззи.
— Рад видеть тебя здесь, — сказал Бен.
— В этом не было необходимости: вы все решили за меня!
— Это Лиззи настояла.
— Да, это я! — радостно подтвердила Лиззи. — А Бен сказал тоже, что ты должна переехать, правда, Бен?
Меня привели в комнату, предназначенную для роженицы. Как все здесь отличалось от убогой хижины! Нет, в самом деле, нельзя было, чтобы ребенок родился в этой ужасной обстановке.
Миссис Боулз разгуливала, надуваясь от гордости по поводу доверенной ей миссии. Через некоторое время прибыл доктор Филд.
Роды были простыми, без осложнений, и меня охватила необычайная радость, когда мне в руки вложили мою маленькую девочку. Я сказала, что больше всего на свете хотела именно девочку.
— Как удачно, — воскликнула Морвенна, — потому что у меня — мальчик! Возможно, когда они вырастут, то поженятся!
— Я настаиваю на том, что мое дитя должно сначала выйти из колыбели, а уж потом ты начнешь навязывать ему свои матримониальные планы! — ответила я.
Мы долго обсуждали имя. Морвенна хотела, чтобы девочку назвали Беннат, что, как она заявила, на корнуоллском наречии значит «благословение».
— Ведь именно благословением стал для тебя этот ребенок, Анжелет, — добавила она.
«Беннат»… Я подумала, что люди будут называть ее Бен или Бенни, а этого я не могла допустить. Это постоянно напоминало бы мне о нем. Больше всего я хотела уехать отсюда, забрав своего ребенка, забыть это место… и все случившееся здесь. Я собиралась домой, где еще можно было начать все с чистой страницы.
Наконец, я решила назвать ее Аннора-Ребекка: Аннорой в честь своей матери и Ребеккой просто потому, что мне нравилось это имя. «Но звать ее мы будем Ребеккой, — сказала я, — потому что очень неудобно, когда в семье два человека носят одинаковые имена». Так она стала Ребеккой.
С ней было все в порядке, но я оставалась в Голден-холле. Я говорила, что делаю это ради ребенка, но мне и самой нравилось здесь. Мне не хотелось думать о возвращении в хижину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143