– Эй, ты, оставь мово мужика в покое! Он мой, пущай рожей не вышел, пущай англичанин, но мой! Много вас тут шастает! – Булочница повернулась к Торну. – И вы, сударь, охолоните малость! – За шиворот втащив солдата внутрь, она с грохотом захлопнула дверь.Катье и Торн, стоящий со шпагой в руке, молча смотрели друг на друга.– Мадам, – наконец произнес он убийственно-спокойным голосом.Шершавый камень царапал ей ладони, но она никак не могла оторвать себя от стены.– Черт бы вас побрал! – воскликнул он. – Коммерси наткнулся на гадючье гнездо в той лавке. Если б вас там застали, вздернули бы как приспешницу Бергхейка.– Я ничего общего с ним не имею. Я видела его всего один раз, вскоре после того, как мы с Филиппом поселились в Сен-Бенуа. А от тех фламандцев мне нужна была только лошадь.Торн присвистнул. Из-за угла туг же показался Ахерон.– Вот ваша лошадь, мадам. – Бекет спрятал шпагу в ножны.Но поза у него была все такая же напряженная. Господи, как он ненавидит себя за ту скованность, что охватывает его в присутствии этой фламандки. А еще больше – за тот страх, который испытал, пока ее не было рядом. Что, если б Коммерси нашел ее первым?.. Торн скрестил руки и приготовился к новым уловкам. Сейчас положит ему лапки на грудь: оставь, мол, в покое мою бедную, невинную сестру! Но Катье лишь молча отделилась от стены. Будь ты проклята! Где же твои ангельские взгляды и нарочито соблазнительные позы ? Может , в том и состоит основная уловка: ты ждешь от меня этого , так жди , а я тебя помучаю! – Моя? Моя лошадь? – Мадам де Сен-Бенуа надменно выпрямилась и твердым шагом приблизилась к нему. – До поры до времени, полковник. До поры до времени.В глазах ее был вызов, но Торн увидел, что она прячет за складками юбки дрожащие руки. Поняв, чего ей это стоит, он безжалостно задушил в себе невольное восхищение.– Мы теряем время. – Он обнял ее, чтобы посадить в седло. Но почему-то медлил. Глянул в серебристые глаза, и руки его застыли чуть ниже груди, где под атласной тканью гулко стучало сердце. – Черт бы вас побрал, вздорная женщина! – прошептал он, притянул ее к себе и впился в губы.Она тихонько вздохнула и опустила руки ему на плечи. Гневно сжатые губы вдруг стали мягкими, податливыми и томно приоткрылись.Он упивался ароматом золотистых волос, свежестью губ; только что он пережил дикий страх потерять ее, и от этого она сделалась еще желаннее.Наконец Торн прервал поцелуй.– Господи Иисусе! Вас могли повесить, понимаете вы это? – Пальцы, точно клещи, сжали ее виски. – Впредь от меня ни на шаг!Она заглянула ему в глаза и, слабо шевельнув горящими от поцелуя губами, проронила:– В какое безумие вы меня втягиваете?Руки его упали. Что-то волной поднималось в нем, как он ни старался подавить в себе все чувства. Черт возьми , я никому , никому не отдам эту фламандскую вдову! – В мое, – глухо бросил он.Затем посадил Катье на коня, сам уселся сзади и хозяйским жестом положил руку на ее талию.– Запомните, мадам, я солдат. Я не привык просить пощады, и от меня ее не ждите. Глава VI Путь на юго-восток, к берегам Самбры продлился до самого вечера. Не полагаясь на верность Брабанта, граничащего с Францией, Бекет объехал стороной небольшой город Эна и останавливался лишь изредка – напоить коня.Солнце медленно катилось под голубым сводом. Катье ловила каждое движение сидящего позади Торна: вот он расправил занемевшие мышцы и чуть переместил вес, чтобы сбросить усталость, вот напряглись его сильные колени, направляя жеребца. И неосознанно ее тело приучилось по-своему откликаться.Рука Торна лежала на ее талии, поддерживая, но не сжимая. Этот человек озадачивает и порой пугает ее, но страх уже не захватывает всю душу, а лишь отзывается где-то в глубине легкой дрожью, от которой не знаешь, как избавиться.Солнце висело над горизонтом, когда они перевалили гребень последнего холма и начали спуск в долину Самбры. У кромки воды торчал небольшой кол, а в нескольких метрах покачивалась привязанная к нему лодка.Дубовая и буковая роща живописно сбегала к самой воде. На противоположном берегу реки вздымалась высокая гряда меловых холмов.Улыбка тронула губы Катье. Сразу за грядой начинается Серфонтен. Но Торн едва ли подозревает, что безыскусственная простота пейзажа обманчива. Он никогда не бывал здесь, а даже из частых гостей Серфонтена мало кому известно, что внутри меловые холмы изрыты тоннелями и пещерами, с которыми связаны многие воспоминания ее детства. В этом лабиринте много тупиков, но один коридор пронизывает гряду насквозь и выходит на холм прямо над Серфонтеном. Так что теперь она поиграет с полковником в прятки.– Переправимся и сделаем привал, – сказал он ей.– Воля ваша, полковник, – беззаботно отозвалась она. Он посмотрел на нее долгим взглядом и поскакал к переправе.Катье наблюдала, как Торн раскладывает костер. Нагреб кучу камней в центре маленькой поляны, набросал сверху сухих веток, разломив их о бедро. Похоже, тяжелая работа не требовала от него больших усилий. Так, по крайней мере, показалось бы тому, кто не приучен с детства распознавать чужую боль.Но Катье догадывалась о том, что скрывается за его застывшими чертами всякий раз, когда он сдвигает с места тяжелый камень или ломает особенно толстую ветку. Основная боль у него в боку, от того страшного багрового шрама, что открылся ей нынче утром. Его надо обязательно залечить, иначе это плохо кончится.Она принялась собирать маленькие камни и отшвыривать их подальше, расчищая площадку. Отчего ей так тревожно за Торна? Ведь она еще до восхода солнца покинет его навсегда, скрывшись под меловой грядой Серфонтена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96