– Никуда ты не поедешь!– Бекет!– Черт подери, не нужна ты мне там! – Он бросил камень на землю и натянул перчатку.– Я поеду. – Без меня ты не найдешь Эль-Мюзира.– Катье, Катье, пойми, я слабею с тобой. Если я дрогну, если Эль-Мюзир...Рукой она прикрыла его губы.– Я все понимаю, Бекет. Что , если Бекет умрет , а Эль-Мюзир останется жить? Катье пронзила острая боль. Глаза щипало от слез. Внутри была такая пустота, словно у сгнившего, полого дерева, которое давно должно было рухнуть, но, по прихоти природы, осталось стоять.– Мне совсем не хочется вести тебя к Эль-Мюзиру. Если бы он был один, если б я была уверена, что он не найдет тебя в лабиринте, то, не задумываясь, уехала бы с Найалом. Но он не один. С ним Лиз.– Я сказал, нет!– Бекет, прошу тебя... – Она зажмурилась. – Мне было очень нелегко решиться. Умоляю, прими от меня эту жертву, потому что больше мне нечего предложить.Он устало вздохнул. Легко коснулся губами ее лба.– Едем!И повернул Ахерона на север.Три дня они скакали бок о бок. А ночи проводили в объятиях друг друга, и – когда, насытившись любовью, засыпали, то видели сны длиною в жизнь, которой оставались, быть может, считанные часы. Катье убаюкивал мерный стук его сердца.На третий день Бекет проснулся у подножия огромного дуба; она свернулась клубочком у него в руках. Он откинул голову, прислонился к стволу, наслаждаясь ее близостью.Она заворочалась.– Нет. Не хочу, чтобы день начинался.– И я не хочу, сильфида. Но мы не в силах остановить солнце.Они быстро собрались. Катье двинулась было к своему мерину, но Бекет подхватил ее на руки и усадил на Ахерона. Затем погладил коня по морде и взглянул на нее; под глазами у него лежали тени.– Отдашь Ахерона своему сыну. Этот конь и его потомство достойны такого доблестного рыцаря.Чувствуя, как Бекет садится позади нее в седло, она подавила рыдание.Они прибыли в Серфонтен перед рассветом. Ведя в поводу неоседланного мерина, Бекет остановил Ахерона перед черным ходом замка. За восточным краем меловой гряды брезжил неверный свет.Катье хотела спрыгнуть с коня, но Бекет положил ей руку на плечо и спрыгнул сам. Прислушался, напряженно вглядываясь во тьму.– Не доверяю тишине, – вполголоса бросил он.– Эль-Мюзир глубоко в пещерах. Он не знает, что мы уже здесь.– Он знает, Катье.В темноте черты его лица виделись нечетко, но Катье и с закрытыми глазами представляла себе каждый штрих любимого облика.– Покажешь мне, куда идти, и вернешься, – проговорил он. – Доедешь до ближайшей деревни. Спрячешься в церкви и пошлешь за Найалом.– Еще чего! – Она уселась попрямее в седле. – Чтоб дочь капитана Ван Стадена стала прятаться?– Я хочу, чтобы ты осталась жива, гусарская дочь. Сделаешь, как я сказал. – Он сдавил ее руку, словно подчеркивая свои слова, затем выпустил и растворился во мраке кухни.Хотелось окликнуть, вернуть его, но она лишь покрепче сомкнула губы. Дверь за ним затворилась почти бесшумно.Где-то ухал филин, шептались листья от ветерка, поднятого пробежавшим зверем. Лицо Катье будто облепила паутина. Мрак мало-помалу рассеивался. Утро приподнимало завесу ночи. Воцарилось мгновение покоя, охватывающего мир, когда ночные твари уже угомонились, а дневные еще не вылезли.Послышался хруст ветки. Она вздохнула, ощутив на своем запястье пожатие стальной руки.– Катье... Ты была права. В тайнике пусто.Он снял ее с коня. Почувствовав землю под ногами, она споткнулась. Бекет подхватил ее и мгновенно разогнал своим теплом утреннюю прохладу. Не разжимай рук. Обними меня так , чтобы я навсегда запомнила... Но он мягко отстранился, подошел к колодцу, принес ей ковш свежей воды.– Попей. Не горечь, так жажду утолишь.Она встретила его взгляд.– Ты говоришь со мной так, будто это утро – одно из многих. – Она провела пальцами по краю деревянного ковша. – Ох, прости!.. Так тяжело на душе. Наверно, из-за того, что я здесь. Проклятое место! Кажется, ему суждено отнимать у меня тех, кто... кто мне дорог. Здесь я потеряла мать, здесь же – сестру, хотя поняла это совсем недавно. – У нее сдавило горло. – А теперь...Она поднесла к губам ковш и напилась. Подала ему. Он накрыл ее руку своей и подтянул к губам вместе с ковшом.Бекет почувствовал нервную дрожь ее тонких пальцев и частое, неровное дыхание, срывающееся с приоткрытых губ. Захотелось сказать ей что-нибудь, что бы хоть немного рассеяло боль в этих облачно-серых глазах.От долгой скачки волосы ее растрепались. Одна-единственная слезинка запуталась в упавшей на лицо пряди, словно крохотный алмаз на золотой цепочке.Бекет отшвырнул ковш, обхватил руками ее лицо, прижался лбом к ее лбу.– О, помоги мне! – произнес он чуть охрипшим голосом.– Бекет, пусть это сделают другие солдаты! – взмолилась она. – Пусть другие умирают. Я люблю тебя. Я не вынесу...– Я дал, клятву, золотая сильфида. Клятву умирающему.Она поднесла ладонь к дрожащим губам.– Я поклялся своему брату, Катье.Бекет сдавил ее в объятиях. Он знал эту женщину, сходил с ума по ее телу, успел полюбить ее душу. Она сделала для него больше, чем кто-либо на свете. И не мог он проклинать судьбу за то, что дала ему ее на такое короткое время.Он уже не проклят. Он – человек, которого один раз в жизни благословили.– Бекет... – Непослушными руками она разгладила на его плечах алый мундир. Заглянула в глаза. – Я люблю тебя.Что-то в нем содрогнулось, точно слова застигли его врасплох. Он поцеловал ее со всей нежностью и страстью, на какие был способен.– Моя сильфида, – прошептал он, почти не отрывая губ. Поцеловал еще раз и выпустил из объятий. – Солнце встает, Катье. – Ему хотелось сказать совсем другое. – Пора.В замке было тихо и пусто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96