Она глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы, и направилась через пустые приемные к библиотеке отца. В конце третьей комнаты полоска света от свечи просачивалась из-под тяжелых дверей, она поколебалась, затем тихо приподняла щеколду и отворила дверь.
Войдя, она помедлила, упиваясь неожиданном теплом и ярким светом, отбрасываемым тремя канделябрами, два размещались на полу, третий – на столе. Они освещали человека, опустившего голову на книгу, очки свисали из рук. В комнате раздавалось тихое похрапывание.
Улыбка, полная сладкой горечи, приподняла уголки губ Катарины при виде мягких седеющих волос человека, чьей незаконной дочерью она была. Как он состарился за четыре года, прошедшие с тех пор, как она видела его в последний раз…
Грусть защемила ее сердце, сожаление о том, что могло бы сложиться иначе, и обрывки мечтаний затрепетали в ее мозгу, как пламя свечи с плохо подрезанным фитилем. Она отбросила прошлое. Теперь только будущее имело значение. Будущее Изабо.
Катарина задула все свечи, кроме тех, что стояли на столе, затем взяла очки из разжавшихся пальцев отца. Ее внимание привлекла карта, лежавшая у него под локтем, она попыталась осторожно передвинуть руку, чтобы получше рассмотреть ее. Отец зашевелился, и она отступила в тень.
– Господин герцог, – позвала она, заставив свой голос прозвучать более низко, подождала, пока герцог окончательно проснется, затем снова обратилась к нему, сопроводив свои слова поклоном и взмахом шляпы.
– Да? Да? Кто это? – спросил он, вглядываясь во тьму.
– Простите, что прерываю… ваши занятия, господин герцог, – отозвалась она, – но слуга сказал, что вы будете рады получить этот маленький подарок от моего хозяина. – Продолжая оставаться в тени, она грациозно протянула ему холщовую сумку. – Кролики, господин герцог. Только что пойманные в обширных поместьях моего хозяина.
Герцог оживился при упоминании о подарке.
– Хороший подарок, сэр! Хороший подарок. Так вы говорите, от кого он?
Он помассировал виски, словно пытаясь отогнать усталость.
– Мой повелитель и хозяин, – выдавила Катарина, чуть не задохнувшись, произнося это слова. – Могущественный и влиятельный маркграф Карабас.
– А! – воскликнул герцог, пытаясь сделать вид, что знает, о ком идет речь. – Маркграф Карабас! Конечно, конечно. А, насколько я помню, он невысокого роста…
– В действительности он довольно высокий, господин герцог. По правде говоря, он выше, чем большинство людей, а плечи такие широкие, что он может заполнить дверной проем.
– Конечно! Он черноволосый…
– Скорее блондин, я бы сказал, добрый господин. У него золотистые, словно пронизанные солнцем волосы.
– Теперь я помню, да, да. Он оставался дома и защищал свои земли.
– Законченный воин до кончиков ногтей. Одно поле битвы за другим! И с такой храбростью! И безграничным мужеством! Мой хозяин Карабасский лев!
– Похоже, он превосходный парень.
– Так и есть, милостивый государь! И всегда хранит верность друзьям, – добавила она, пристально вглядываясь в его лицо. – Когда им угрожает опасность.
В близоруких глазах герцога промелькнул проблеск понимания.
– А сейчас?
– Ходят слухи, что опасность приблизилась и к вашей милости. Подступила очень близко. Возможно, притаилась под крышей.
Молчание в ответ. Катарина откашлялась.
– И мой хозяин, маркграф Карабас, желает вам только крепкого здоровья, господин герцог.
– Правда? Рад это слышать, молодой человек. Да, да, предайте маркграфу Карабасу, что я более чем доволен слышать все это. Более чем доволен. Но скажите ему, что беспокоиться не о чем. У нас всего лишь небольшая семейная ссора. Все находится у меня под контролем.
Он беззаботно помахал рукой, одновременно вглядываясь во тьму.
– Но опасность может оказаться смертельной! Его светлость маркграф Карабас призывает вас к осторожности и к действию.
– Прямо сейчас? Посмотрим. Посмотрим. Я должен все обсудить со своими… советниками. – Он принялся похлопывать по усыпанному бумагами столу – явный признак того, что разговор окончен. – И пожалуйста, поблагодарите его светлость маркграфа Карабаса за превосходный подарок, хорошо?
Катарина склонилась в изящном придворном поклоне. Услышал ли он? Обратит ли внимание на ее предостережение? Она незаметно положила его очки на полку у двери и вышла.
Она пошла назад тем же путем, каким пришла. Голова ее, охваченная надеждой на успех и сомнениями, кружилась, словно потерявшее равновесие веретено. Он признал существование маркграфа Карабаса! Но воспринял ли ее слова?
Когда она уже подходила к ближайшей к лестнице открытой двери, то услышала, как за закрытой дверью что-то упало, раздался грохот и детский крик, сдерживающий крик боли.
Она уже протянула руку к щеколде, когда рычание безумца отозвалось в ее душе, Балтазар. Рука ее замерла в воздухе над позолоченной ручкой в форме лебединого крыла; еще одно мгновение, и она оказалась бы лицом к лицу с братом.
– Как моя покойная сука-жена могла произвести на свет такое жалкое созданье… Ладно, пусть похнычет! Может, превратится в девчонку, кем ему и следовало быть. Тогда он принес бы мне хоть какую-то пользу. – Голос брата замирал по мере того, как он продолжал свой путь.
Катарина, ослабев, приникла к двери. Она неудержимо дрожала, спина ее скользнула по ее поверхности, и она осела на пол. «Добрый милосердный Боже. Добрый милосердный Боже. Добрый милосердный Боже», – словно молебен, звучало у нее в голове. Она сидела, совершенно опустошенная, лишенная всех прочих мыслей, всех прочих чувств. Ничего в душе. Ничего, кроме ненависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110