– Вернись. Вернись. Лучше я умру. Пусть лучше я расплачусь за свою ужасную ошибку. – Она принялась колотить по надгробной плите. – Нет, нет, не кричи, Халле. Не кричи!. – Катарина свернулась клубком, заткнув руками уши. – Не кричи. Прекрати…
Невидимые руки схватили и подняли ее. Она вскрикнула и забилась в железных объятиях.
– Спокойно, спокойно, Кэт!
Голос показался знакомым, но ему не было места в ее кошмаре… не было места среди кровожадного лая гончих, среди животного похрюкивания мужчины, среди криков умирающей женщины.
– Пусти меня! Пусти!
Ее обхватили еще крепче и вытащили из усыпальницы.
– Кэт, это Александр. Успокойся. Я не причиню тебе вреда. Спокойно, дорогая, спокойно.
Свежий воздух, свежий, воздух. Она прерывисто дышала.
– Отпусти меня, – сказала она тихо.
Руки, державшие ее, разжались, и она, высвободившись, принялась огромными глотками вдыхать свежий ночной воздух. Сознание стало постепенно возвращаться к ней, она села перед парящими ангелами смерти, и ее взгляд постепенно сосредоточился на неясно вырисовывающейся фигуре Александра, присевшего рядом и внимательно смотревшего на нее.
– Катарина…
Она отмахнулась от его вопроса, прежде чем он успел задать его.
– Я устала, просто устала. Давай выбираться отсюда. Наверное, я подняла на ноги половину дворцовой охраны.
– Ее не так уж много, – заметил он, оставив незаданными множество вопросов. – Меньше, чем должно быть, и, думаю, им потребуется немало времени, чтобы собраться с духом и прийти на кладбище, чтобы выяснить причину женских криков.
Он протянул руку, и после минутного колебания Катарина приняла ее, хотя даже при тусклом свете можно было понять, что незаданные вопросы вот-вот прозвучат.
Во тьме, задолго до зари, он молча вел ее по улицам Таузендбурга, пальцы ее сжимали его руку и не выпускали всю дорогу до «Пронзенного Копьем Кабана», хотя где-то в глубине своего словно расколовшегося сознания она понимала, как им повезло, что в столь ранний час никого не было на улицах, кто мог бы увидеть, как один мужчина ночью ведет за собой другого на постоялый двор.
На постоялом дворе сонный зевающий мальчишка-кочегар оторвал взгляд от камина, когда они входили в дверь, но лишь моргнул и снова занялся разведением огня.
Только когда они приблизились к своей комнате, Катарина осознала, что каким-то образом во время их прогулки все переменилось и теперь не она сжимала его руку, а он стиснул ее. Она попыталась освободиться, но ее пальцы был слишком крепко переплетены с его пальцами. Она хотела вытащить их, но он только сжал их еще крепче.
– Александр, – сердито прошептала она.
Он не ответил и распахнул дверь в комнату, в последний момент придержав ее, чтобы она с грохотом не ударилась о стену.
– Александр, – снова сказала она, стараясь выдернуть руку.
Он вывернул ей руку за спину, так что Катарина вскрикнула, и толкнул на кровать лицом вниз.
– Да, Катарина? – обманчиво мягко произнес он, но в голосе его таилась угроза. – Ты хочешь что-то мне сказать?
Она повернула голову и с жадностью вдохнула воздух.
– Почему ты так поступаешь?
– Ты дала мне слово, что не выдашь моих сторонников. И что же ты сделала? Я обнаружил, как ты проскользнула прямо во дворец. – У края кровати он сжал коленями ее бедра. – Кого ты пошла повидать? С кем говорила?
– Я не предавала тебя! Клянусь!
– С кем ты говорила? – требовал он ответа, выворачивая ей руку еще сильнее.
Она поморщилась.
– Просто с человеком, которого когда-то знала.
– В самом деле? Может, с графом Балтазаром фон Мекленом?
– О Боже, нет! – Изогнувшись, она попыталась вывернуться и вскрикнула от боли, но он продолжал крепко держать ее. – Как ты мог подумать?
– Я шел за тобой, затем потерял из вида, потом снова нашел. Когда ты вышла из дворца, меня захлестнула волна облегчения оттого, что ты жива и невредима. Знаешь ли ты, что слуги фон Меклена ушли с этого места всего несколько минут назад?
– Пожалуйста, Александр… почему ты так рассердился?
– Кто же не рассердится, когда его обманывает авантюристка. Меня это оскорбило. И мне не по вкусу сносить такого рода оскорбления. Я увидел, как ты вошла в это непристойное святилище мертвых с именем фон Мекленов, вырезанным на мраморной плите над дверью… Ты должна была с кем-то встретиться? Ты способствуешь свержению законного герцога?
– Клянусь! – Она снова забилась в его руках. – Нет!
– Я нашел тебя рыдающей в его фамильной усыпальнице. Такое горе, Катарина! Разве можно горевать по кому-то из фон Мекленов? Этот негодяй – воплощение зла, но он имеет способность зачаровывать, как змей в садах Эдема. Он может соблазнить любого: женщину – красотой своего тела, мужчину – силой разума, а затем заставить их предать самих себя. Не это ли произошло с тобой?
– Как ты только мог подумать?
– Безумием страдали представители пяти поколений его предков со стороны матери, и теперь оно воплотилось в нем. Может, ты плакала потому, что он покинул тебя?
– Боже милосердный! Выслушай же меня!
Он, казалось, немного успокоился, дыхание его стало ровнее.
– Если не с фон Мекленом, то с кем?
Она глубоко вздохнула раз, другой, отчаянно пытаясь все взвесить и найти правильный выход. Он у нее был только один.
– С Хазардом, – сказала она. – Я говорила с Хазардом. Однажды… он помог мне, и я подумала, что он, возможно, расскажет мне правду о планах Бал… фон Меклена.
– Хазард? Капитан дворцовой охраны? – спросил Александр. – Ба, так ты лжешь, ты говорила с таким человеком и продолжаешь утверждать, будто не предала моих товарищей!
– Я говорю тебе правду, Александр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110